Венера туберкулеза - Тимофей Фрязинский Страница 6

- Вот дура. Она что, ждет его? Делать ей нечего. Гарик - все, конченный человек, отброс, второй срок. Это даже не человек. От таких надо держаться в стороне. Идет борьба за выживание, слабые вымрут, сильные останутся.

Мне тогда стало не по себе. Вокруг меня сидели люди, убежденные в том, что тех, кто попал в беду, надо избегать. Наверное, эта позиция заложена природой, но, бывает так, что жизнь кардинально меняет наши взгляды. Ты будешь избегать тех, кто попал в беду, до той поры, пока сам не попадешь в нее. Отношения в среде отбросов общества куда преданнее и сострадательнее, нежели среди благовоспитанной части человечества. Тот, кто не падал, никогда не поймет того, кто упал. Когда я цепанул туберкулез, то оказалось так, что в этой трудной ситуации меня крепче всего поддержали те, с кем я несколько лет был объединен пагубной страстью к наркотикам, полусумасшедшие торчки. Те, от кого я больше всего ожидал соучастия, прошли мимо. Студенческие друзья, коллеги по работе, подруги не проявили никакого внимания. Улыбчивые наркоманские рожи привозили в диспансер фрукты и делили со мной свое время. С каждым новым их вояжем в туберкулезное гетто я чувствовал одиночество не так остро, как в первые дни болезни. Наиболее ярким посетителем являлся обкислоченный Мельница в эксклюзивных одеждах.

- К тебе опять малой в портках из матраса приезжал. Он где их соштопал? Мы тоже такие на всю палату сошьем.

Я только что вернулся с прогулки, и увидеть друга мне не посчастливилось. Сопалатчики передавали от него привет. Мельница всю зиму расхаживал в светлых штанах в синюю полосочку, купленных за бешеные деньги в бутике. Доллары были украдены им у крупнейшей звукозаписывающей фирмы «Союз», которая имела неосторожность сначала взять Мельницу на должность курьера, а затем опрометчиво доверить ему перевозку сумм в несколько тысяч у.е. по городу. Гнет серебра. Однажды Мельница вернулся в офис в очень мрачном состоянии духа:

- Меня остановил военный патруль, вы же знаете, что у меня была проблема с армией, меня могли вообще схватить и увезти в казарму на два года с вашей двадцаткой. Пришлось дать им небольшую взятку.

Его карман грел новый сотовый, с работы пришлось уйти, после диалога с начальством Мельница двинулся в «Охотный ряд» за штанами, позже ставшими объектом шуток туберкулезников. Из «Союза» ему звонили два раза, трубку он не брал, после чего вопрос был закрыт.

- Такие панталоны ты уже не сошьешь, - отвечал я, - это из обоссанного матраса Ельцына из ЦКБ. На аукционе купили.

Вместе с диагнозом передо мной встала сложная дилема – давать огласку этому факту или просто исчезнуть на пол года. Якобы, в деревню. Держать в себе переживания было крайне сложно, и первым, с кем мне захотелось поделиться горем, был Гарик. Я знал, что этот человек все поймет правильно.

- Алло, Гарик, как дела?

- Так себе. Болею. 39 температура уже месяц держится.

- Да, ладно! Я тоже. У меня вроде туберкулез. Офигеть. Это серьезно?

- Серьезно.

- Жить то буду?

- Будешь, не парься. Антибиотиками палочку подавят и все.

- А дальше?

- А дальше будут продолжать давить временами.

- То есть это навсегда?

- Вроде да. Хотя со мной грузин один сидел в тюрьме, он в 70-ых тубиком переболел, с кровохарканьем, собак поел, подлечился и до сих пор все ровно идет. Он уже и забыл о нем.

Пять минут разговора облегчили мои страдания, я решил не делать из своей болезни тайны, скоро о том, что у меня туберкулез знали на Районе все, но только это показало мне жизнь с новой стороны. Открытость я предпочел боязни правды. Реальность превзошла все ожидания, меня поддержали, хотя рассчитывал я на меньшее. Туберкулез – действительно божественная болезнь, палочки Коха древнее человека. Первые живые существа Земли воскресают в пациентах туберкулезного диспансера. За шесть месяцев, что я провел в нем, мир вокруг меня изменился в лучшую сторону. Очень изменился. Ибо изменился я, вместе с этой страшной заразой обретя человеколюбие. Революция сознания. По выписке, я не только не наткнулся на неприязнь, но и ощутил новую глубину близости с людьми. Со мной стали более приветливо здороваться те, кто прежде не проявлял особого рвения к моей персоне. Злонамеренность окружающих сменилась на доброжелательность. Я беспрестанно чувствовал уважение к себе. Это было так неожиданно, что порой приводило меня в недоумение. Туберкулез – это грандиозное открытие нового мировоззрения, более полного и объемного. Кризис – это суд. Первая встреча с Богом. Ощущение смерти дает истинное представление о жизни. Моя жизнь текла среди изгоев нашей планеты. Любая ассоциальная личность – несчастна. Негодяи и подонки, собранные на дне общества, пугающее отребье рода человеческого, отморозки, преступники, наркоманы, сброд, суть страдальцы, на чьи плечи пали самые мощные испытания, и хотя каждый несет их по своему, судьба всем им улыбалась одними и теми же улыбками, но именно эти несчастья раскрывали им глаза и сердца. Единая Россия. 28-ми летний Гарик был ее представителем в подмосковном Поселке в 60 км от столицы, где вокруг него собралась группа лихой молодежи. Бокс для них давно не был спортом, а являлся коробком, наполненным марихуаной. То, что начиналось беззаботным весельем закончилось болезнью. Люди улиц во всех городах одинаковы. Все друг друга знают. Все объединены тем, что стоят по одну сторону от закона. Подкупающая искренность и непосредственность царят в этом мире так же часто, как настораживающая ложь и коварство. Судят по репутации, создаваемой поступками с детства. Монументируется то, что сногшибательно. Приятель Гарика Доктор сварил наркотик винт, укололся им вместе с какой-то шлюхой, после чего они на несколько дней пропадают из поселка, а спустя двое суток выходят утром из леса прямиком на линейку в оздоровительный лагерь. Вожатым и детям предстает невменяемая парочка, причем девушка одета в майку, трусы и чулки на резинке, объяснить ничего они не в состоянии, но уходить не собираются, смущая своим присутствием сотню людей. Администрация лагеря вызывает врачей, Доктора и шлюху увозят в психушку.

- Винт, - говорил Гарик, - это контролируемое безумие. Смысловые галлюцинации – основа этого зелья. И мне очень нравится то, как изменился мой взгляд на жизнь с его употреблением. Человеку нравится сходить с ума. Представляете, какова его нормальная жизнь, если он доволен такому ее повороту. Это - калека. Когда Гарик сидел в тюрьме, то там он многого насмотрелся. Однако, это не помешало ему после срока за грабеж, в середине 90-ых они бомбили барыг-китайцев, которых выслеживали возле обменников, поступить в педагогический вуз и попытаться стать учителем истории. Паспорт по выходу на свободу нынче не пачкают, за два года на нарах он прочел массу классической литературы и производил впечатление веселого интеллектуала, хотя прошлое, конечно, оставляло желать лучшего. Когда на зоне месяц ты ешь только баланду, а потом приходит мамкин день, мусора передают дачки, на столе появляется колбасы, салаты, фрукты, все угощают друг друга и хавают с радостью и аппетитом, то это и есть настоящее счастье. А на следующее утро у всей хаты начинается жуткая диарея. 40 поносящих человек на один толчок, и никаких докторов, приезжают ярославские ОМОНОВЦы и начинается тренировка по подавлению бунта в тюрьме. Эксперементик вертухаев. Ужасы судьбы побудили Гарика бежать от такой реальности. В 60 километрах от Москвы, по Поселку, где нет ни одного милиционера, зомбируют стаи наркоманов. Опухшие сонные глаза, хрипловатые голоса, ход на согутых коленях, лимонад в руке.