Эта ласковая земля - Уильям Крюгер Страница 6

– Тебе повезло, что тебе отдали гармонику, – сказал Альберт.

Мы как раз закончили копать яму, и я держал столб, а Альберт засыпал его землей и крепко утрамбовывал.

– Она вечно грозится забрать ее навсегда.

– Она высполняет свои угрозы.

– Если она отберет гармонику, то ей будет больше нечем угрожать мне. Я не против тихой комнаты.

– Она может приказать ДиМарко больше пороть тебя. Ему это понравится.

– Больно только в самом начале, потом боль уходит.

Альберт никогда не подвергался порке, так что ему неоткуда было знать. ДиМарко бил чертовски больно, и после ученик целый день двигался с трудом. Но это правда: такая боль уходила.

– Если бы она знала, как много значит для тебя гармоника на самом деле, она бы сломала ее у тебя на глазах.

– Значит, лучше ей никогда не узнать, – пригрозил я.

– Думаешь, я ей скажу?

– Я уже не знаю, что ты сделаешь.

Альберт схватил меня за грудки и притянул к себе. Он уже покрылся веснушками, и его лицо напоминало миску с размокшими кукурузными хлопьями.

– Проклятье, я единственный спасаю тебя от исправительного дома.

Альберт почти никогда не ругался. Хотя он говорил тихо, миссис Фрост услышала.

Она выпрямилась и сказала:

– Альберт.

Он отпустил меня, легонько оттолкнув.

– Когда-нибудь ты сделаешь что-нибудь, от чего я не сумею тебя спасти.

Мне показалось, что он ждет этого дня.

Мы сделали перерыв на обед. Миссис Фрост угостила нас чудесными сэндвичами с ветчиной и салатом, яблочным пюре и лимонадом, и мы все вместе ели под большим тополем на берегу Гилеада.

«Куда течет река?» – показал Моз.

– Она впадает в Миннесоту, а та впадает в Миссисипи, которая течет полторы тысячи миль к Мексиканскому заливу, – сказала миссис Фрост.

«Далеко», – показал Моз и тихонько присвистнул.

– Когда-нибудь я поплыву по ней, – сказал Альберт.

– Как Гек Финн? – спросила миссис Фрост.

– Как Марк Твен. Буду работать на речном пароходе.

– Боюсь, Альберт, их эра прошла, – сказала миссис Фрост.

– Мама, можно мы поплаваем на каноэ? – спросила Эмми.

– Когда закончим работать. И, может, даже искупаемся.

– Оди, сыграй что-нибудь, – попросила Эмми.

Меня не надо было просить дважды. Я достал из кармана рубашки маленькую губную гармонику и постучал ею по ладони, чтобы вытряхнуть пыль. Потом заиграл одну из своих любимых мелодий – «Шенандоа». Это была красивая мелодия, но в минорном ключе, поэтому присутствующая в ней грусть охватила всех нас. Я играл на берегу Гилеада, солнце отражалось от воды цвета слабого чая, а вокруг нас ветви тополя отбрасывали ломаные тени. Я заметил навернувшиеся на глаза миссис Фрост слезы и понял, что играю одну из любимых песен ее мужа. Я не закончил.

– Оди, почему ты остановился? – спросила Эмми.

– Забыл, как дальше, – соврал я и сразу же заиграл более бравурную мелодию, которую слышал по радио в исполнении «Ред Николс и пять центов», под названием «Я чувствую ритм». Я репетировал, но еще никому не играл ее. Настроение наше тотчас улучшилось, и миссис Фрост даже начала подпевать, чему я удивился, потому что не знал, что у этой мелодии есть слова.

– Гершвин, – сказала она, когда я закончил.

– Что?

– Не что, Оди. Кто. Человек, который написал эту песню. Его зовут Джордж Гершвин.

– Никогда о нем не слышал, – сказал я, – но он пишет очень хорошие песни.

– Это точно, – улыбнулась она. – И ты хорошо сыграл.

Моз показал жест, и Эмми согласно кивнула.

– Ты играешь, как ангел, Оди.

В этот момент Альберт встал.

– Мы еще не закончили работу.

– Ты прав.

Миссис Фрост начала убирать все в корзину для пикника.

Покосив траву в саду, Моз помог нам с Альбертом ставить забор от кроликов. Когда мы закончили, миссис Фрост, как и обещала, отпустила нас на реку немного отдохнуть и смыть пыль и грязь, пока она готовит ужин. Мы разделись и попрыгали в воду. Весь день мы потели под жарким солнцем, и прохладная вода Гилеада казалась раем. Мы купались совсем не долго, когда с берега окликнула Эмми:

– Теперь поплаваем?

Мы заставили ее отвернуться, пока вылезали и одевались. Потом Альберт с Мозом подняли каноэ с маленьких козел, на которых мистер Фрост всегда хранил его, и спустили на воду. Я взял два весла. Эмми села ко мне в центр, а Альберт с Мозом взяли по веслу и заняли места на носу и корме, и мы отплыли.

Ширина Гилеада составляла всего лишь десять ярдов, и течение было несильным и ровным. Мы поплыли на восток под нависавшими над водой деревьями. Река и земля по обе стороны притихли.

– Хорошо, – сказала Эмми. – Хотела бы я плыть так вечно.

– До самой Миссисипи? – спросил я.

Моз положил весло на борта и показал «До самого океана».

Альберт покачал головой:

– На каноэ туда не добраться.

– Но помечтать-то можно, – сказал я.

Мы развернулись и поплыли вверх по течению на ферму Фростов. Установили каноэ на козлы, сложили весла под ним и пошли в сторону дома.

Тут нас и настигли неприятности.