Босяки и комиссары  - Александр Баринов Страница 59

Свободного времени у меня было много, и обычно я проводил его с Линой. Собеседницей она была отличной, очень образованной и начитанной. Мы много гуляли, выезжали за город, ходили в кафе. И я почти беззаботно ожидал получения долгожданного груза, да еще в предвкушении скорого развития своего проекта. Впереди мне мерещились тонны экстази, а может еще и кокаина — если возить его жидким через тот же Уссурийск, и миллионы и миллионы долларов. Поработав так год-два, думалось мне, я вполне мог бы остановиться, закрыть или, может, передать кому-нибудь свой незаконный промысел и пожить наконец спокойно в свое удовольствие — стать гражданином мира, ездить по разным странам и континентам, жить где понравится, путешествовать.

Но все оказалось куда сложнее, чем мне представлялось. Однажды, когда уже стало известно о прибытии во Владивосток теплохода «Корчагин» и выгрузке моих бочек и я ожидал со дня на день их получения, Елена назначила очередную деловую встречу. Поговорить она предложила в ресторане и предупредила, что там будет и начальник таможни, и лучше, чтобы я был без Лины. Я особо значения этому не придал, решив, что, наверное, они хотят обсудить какие-то щекотливые вопросы по поводу оплаты и выдачи моего груза. Но когда мы встретились в ресторане, где Елена забронировала для нас отдельный столик в укромном углу, чтобы никто не мешал, меня ждал неожиданный и весьма неприятный сюрприз.

После того как мы обменялись приветствиями и сделали заказ, Елена перешла к делу и сообщила, что ей нужно рассказать кое-что очень важное. Она достала из сумки пухлую папку и, положив ее перед собой, начала по очереди доставать бумаги и зачитывать их или рассказывать, кем тот или иной документ выдан, и почему, и что он означает.

Оказалось, что Елене с самого начала мой груз показался подозрительным, и, ничего не говоря мне, она начала наводить справки и проверять. Она выяснила все, что касается производства и использования в промышленности сассафраса в разных странах, где его делают и кто и зачем покупает. Перепроверила все мои документы и сертификаты, которые я ей отдавал и показывал, и узнала все об организациях, которые их выдали. Когда мои бочки выгрузили в порту, она попросила начальника таможни отправить их на склад так, чтобы их пока не проверяли и получше охраняли. Сама же взяла пробу их содержимого и отправила на экспертизу, которая, естественно, показала, что это вовсе никакой не сассафрас, а чистейший сафрол. Затем провела еще одно исследование на предмет уже этого вещества — где, как, кто и зачем его производит и кто и для каких целей его обычно использует. Она сделала подборку о том, почему это вещество во всем мире находится под особым контролем государственных служб и что бывает в разных странах за нарушение правил его производства и торговли.

Так, доставая по очереди листки и добросовестно их зачитывая и показывая на них схемы или печати, Елена рассказывала о проделанной ею работе не меньше получаса. Меня она ни в чем не обвиняла, говорила спокойно и ровно, как будто делала доклад на рабочем совещании в крупной компании о текущем положении дел — какой товар прибыл, какого он качества и как организовать его реализацию. Начальник таможни слушал Елену спокойно и внимательно, хотя, судя по всему, с содержимым папки уже ознакомился — больше всего его интересовала информация общего характера о моем товаре, а на служебные документы из порта и таможни, которые, очевидно, он сам и готовил, он не обращал внимания.

Конечно, это все было для меня полной неожиданностью. Но именно потому, что Елена решила пойти таким путем, выступив с обстоятельным докладом, который все расставлял по местам, а не приставать с каверзными вопросами и пытаться в чем-то уличить, я смог осмыслить происходящее и решить, как себя вести. По тому, как говорила Елена, с первых минут мне стало понятно, к чему она клонит. Если бы они с начальником таможни потеряли ко мне интерес и посчитали меня слишком опасным или не заслуживающим доверия, они бы просто отказались со мной говорить или вообще передали бы информацию обо мне и моем грузе в милицию и ФСБ. Бочки бы мои конфисковали, и денег с меня больше, понятно, они не получили бы. Но раз они продолжили говорить, значит, просто засомневались — не пытаюсь ли я их использовать втемную, и опасаются, что из-за меня могут попасть в большие неприятности. Но это же значит, что они все равно рассчитывают на мне заработать и готовы, наверное, сотрудничать ради этого и в будущем. А узнав, что груз у меня не такой простой, как я говорил поначалу, они оказались перед совершенно понятной дилеммой.

Если речь идет о производстве и торговле наркотиками, это одна история, и совершенно особая. С одной стороны, здесь и риск намного больше, тюремные сроки в случае провала грозят немалые — так что вся жизнь может измениться. Если что пойдет не так, заниматься нами будут лучшие спецслужбы, и не только здесь, в России. И выставят потом нас всех не как отдельных простых людей, решивших немного подзаработать, а как особо опасную организованную группировку. С другой стороны, в истории с наркотиками совсем другие деньги — в разы, а то и в десятки раз больше, нежели взятки за быстрый пропуск через таможню обычного промышленного груза. Если же у меня и правда бизнес парфюмерный — вернее, если они для себя принимают эту версию, то беспокоиться Елене и начальнику таможни особо не о чем. В случае чего мы все трое говорим — и абсолютно искренне, — что каждый занимался своим делом, никакого сговора ни у кого не было, а просто каждый немного что-то где-то недосмотрел и не до конца проверил. Ну а уж кто кого пытался обмануть — не наша проблема. Тут выходит нечто вроде рулетки — каждый играет сам за себя и на свой личный страх, риск и удачу. Но и денег не так много заработаешь. Поэтому Елена и начальник таможни и решили у меня выяснить, о чем же именно идет речь — ради чего рисковать.

Закончив доклад и убрав документы в папку, Елена посмотрела на меня внимательно и продолжила уже более миролюбивым тоном: «Такой груз, как у вас, требует особо деликатного и тщательного обращения. Ошибок здесь быть не должно. Случиться может всякое. И тогда мы все можем очень сильно пострадать. Поэтому у меня есть предложение — давайте откроем наши карты, чтобы мы могли доверять друг другу и работать дальше. Или чтобы могли по-доброму разойтись каждый своей дорогой, если мы поймем, что нас что-то не устраивает. Нам надо понимать, для чего будет использован этот сафрол».

По поведению Елены и собранной ею информации было понятно, что она не уверена до конца, правда я ли занимаюсь наркотиками. Справка о том, что такое сафрол, в ее папке была самым большим документом — страниц десять, наверное. Там подробно описывалось, почему он необходим для производства экстази, как и с помощью какого оборудования его перерабатывают, какие для этого можно использовать технологии, и упоминались случаи изъятия сафрола у наркоторговцев в разных странах. Но там подробно рассказывалось и том, что сафрол действительно используют фармацевтические и парфюмерные компании, указывалось, с помощью каких технологий и для чего именно — лекарств, закрепителей запаха, создания композиций и т. д. И Елена даже собрала статистику по производству и продажам сафрола в разных странах, в том числе и Европе, что, в общем, полностью подтверждало версию о моем бизнесе в Москве и Скандинавии.