Потрясающие приключения Кавалера и Клея - Майкл Шейбон Страница 59

– К понедельнику сдам.

– Вы обязаны.

– И сдам.

– Мистер Кавалер… – У Дизи была пронырливая манера перекатывать голову к собеседнику, одной рукой полуприкрыв лицо, будто вот-вот задремлет, – впечатление тем более отчетливое, когда он, как сейчас, возлежал на полу. Затем его смыкающиеся веки вдруг распахивались, и ты оказывался под прицелом пронзительного инквизиторского взгляда. – Умоляю, заверьте меня, что мои подозрения касательно вашей причастности к сегодняшнему нонсенсу безосновательны.

Джо не без труда взглянул в лицо этому сонному Торквемаде. Разумеется, он знал, что про бомбу сообщил Карл Эблинг, – это прямое возмездие за разгром штаб-квартиры ААЛ две недели назад. Очевидно, Эблинг наблюдал за редакцией «Империи», проследил за переездом из Крамлер-билдинг, отмечал приходы и уходы сотрудников, готовил свою большую красную комиксовую бомбу. Подобная фиксация, невзирая на безвредность сегодняшней мести, сама по себе должна насторожить. Лучше бы немедля сообщить про Карла Эблинга полиции – пусть задержат его и посадят. И перспектива бросить его в тюрьму вроде должна принести Джо удовлетворение. Отчего же тогда она смахивает на капитуляцию? Эблинг, рассуждал Джо, с легкостью мог донести на него – за взлом с проникновением, за уничтожение собственности, даже за рукоприкладство, – но предпочел другой путь, одинокий и тайный, вызвал Джо (ладно, мужик ошибочно полагает, будто его антагонист – Сэм Клей, надо как-то его образумить) на поединок, на concours à deux. И едва секретарша Анапола сняла телефонную трубку, Джо как-то понял – сработало иллюзионистское чутье на ахинею, – что угроза пустая, что бомба вымышленная. Эблинг запугивал Джо, угрозами заставлял свернуть комиксовую войну, столь оскорбительную для достоинства Третьего рейха и лично Адольфа Гитлера, но в то же время не желал взаправду уничтожить источник наслаждения, какие в его одинокой verbitterte жизни встречались, надо думать, редко. Будь бомба настоящей, думал Джо, я бы его, конечно, сдал. Ему и в голову не приходило, что, будь бомба настоящей, он бы сейчас, вероятно, был мертв, что следующий ход в этой драке, если его сделает не безличная сила закона, а сам Джо, вполне может сгустить конфликт в расшатанном рассудке Эблинга, а меньше всего – что сам он, Джо, углубляется в лабиринт фантастического возмездия и до его усеянной костями сердцевины ему блуждать еще десять тысяч миль и три года.

– Полностью, – ответил Джо. – Я мужика даже не знаю.

– Это какого мужика?

– Я сказал. Я его не знаю.

– Я прямо носом чую, – с сомнением сообщил Дизи. – Но что-то у меня не складывается.

– Мистер Дизи, – сказал Сэмм, – вы зачем нас звали?

– Да. Я хотел… Помоги мне Господь, я хотел вас предостеречь.

Точно останки кораблекрушения, что на лебедке поднимаются со дна морского, Дизи с трудом воздвигся на ноги. Он начал пить еще до обеда и сейчас едва не рухнул опять. Подошел к окну. Стол, исцарапанное страшилище тигрового дуба, с пятьюдесятью двумя отделениями и двадцатью четырьмя ящиками, приехал следом за Дизи из прежнего кабинета в «Крамлере» и был под завязку набит новенькими лентами для пишмашинки, синими карандашами, пинтами водки, черными завитками виргинского табака, чистыми листами писчей бумаги, аспирином, освежителями для рта «Сен-Сен» и слабительными солями. И на столе, и вокруг – ни пятнышка, ни пылинки, ни единого лишнего предмета. Впервые за всю карьеру Дизи получил отдельный кабинет. Вот это – эти пятьдесят квадратных футов нового ковра, пустой бумаги и чернильных черных лент – символ и отчетливый итог всего, чего он достиг. Дизи вздохнул. Сунул два пальца между ламелями жалюзи и впустил в кабинет тусклый ломоть осеннего света.

– Когда на радио «Дюмонт» выпускали «Серого Гоблина», – сказал он. – Помните такое, мистер Клей?

– А то, – сказал Сэмми. – Я иногда слушал.

– А «Кнута Картера»? Помните?

– Это у которого хлыст?

– Сражался со злом среди перекати-поля. А «Шарпа на коне»?

– Конечно, еще бы. Они же все из бульварных романов, да?

– Общая родина их гораздо неповторимее и убоже, – сказал Дизи.

Сэмми и Джо растерянно переглянулись. Дизи кончиком зубочистки постучал себя по лбу.

– «Шарп на коне» – это вы? – спросил Сэмми.

Дизи кивнул:

– Он начинался в «Пикантных приключениях».

– А Виски – эта хаски, с которой у него почти сверхъестественная связь?

– Пять лет продержалась на «Эн-би-си блю», – сказал Дизи. – Я не заработал ни гроша. – Он отвернулся от окна. – А теперь, молодые люди, ваша очередь в бочке сидеть.

– Что-то же нам заплатить должны, – сказал Сэмми. – Все-таки. Пусть в договоре этого нет…

– В договоре этого нет.

– Но Анапол же не вор. Он честный человек.

Дизи плотно сжал губы и задрал краешки рта. Джо не вмиг сообразил, что Дизи так улыбается.

– По моему опыту, честные люди живут согласно подписанным договорам, – в конце концов произнес тот. – И ни буквой более.

Сэмми посмотрел на Джо.

– Он мне душу не согрел, – сказал Сэмми. – А тебе?

Вопрос радиопередачи – собственно, весь разговор с худым среброволосым человеком, который так загорелся, – от Джо практически ускользнул. Он по-прежнему понимал английский хуже, нежели притворялся, особенно когда речь заходила о спорте, политике или бизнесе. Он решительно не постигал, при чем тут носки и бочки.

– Этот человек хочет сделать передачу на радио про Эскаписта, – медленно произнес Джо; он чувствовал, что замедляется, что плавятся мозги, что его как-то непонятно и дурно использовали непостижимые люди.

– Во всяком случае, он желает, чтобы его агенты изучили такую возможность, – сказал Дизи.

– И если они так сделают, вы говорите, они не должны платить нам.

– Ровно это я и говорю.

– Но они, конечно, обязаны.

– Ни цента.

– Я хочу посмотреть на договор, – сказал Сэмми.

– Смотрите сколько влезет, – ответил Дизи. – Прочтите с начала и до конца. Наймите адвоката, пусть покопается. Все права – радио, кино, книги, жестяные свистки, призы из «Крекер Джека» – всё принадлежит Анаполу и Ашкенази. Сто процентов.

– Вы же вроде сказали, что хотите нас предостеречь, – возмутился Сэмми. – По-моему, предостерегать надо было с год назад, когда мы подписали это говно, простите за выражение, а не договор.

Дизи кивнул:

– И то правда. – Он подошел к застекленному книжному шкафу, до отказа набитому номерами всех бульварных журналов, где печатались его романы, – все переплетены в тонкий сафьян со строгими золотыми оттисками «ПИКАНТНЫЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ» или «ПИКАНТНЫЙ АС», с номерами выпусков, датами публикаций, с общим заглавием понизу: «ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ ДЖОРДЖА ДИЗИ» ^[5]. Отступил и воззрился на книги – Джо показалось, что с сожалением, хотя неясно, о чем Дизи жалел. – Уж не знаю, пригодится ли, но вот мое предостережение. Или, если угодно, совет. В прошлом году, подписывая этот договор, вы, молодые люди, были беспомощны. Теперь вы набрались сил. У вас неплохо выходит. Вы выдаете удачные идеи, и они прекрасно продаются. У вас складывается репутация. Мы можем спорить о том, стоит ли создавать себе репутацию в третьесортной индустрии, клепая чушь для тупиц, однако несомненно, что в этой игре сейчас крутятся деньги, а вы двое доказали, что умеете отыскивать родники и строить колодцы. Анапол это понимает. Он понимает, что вы, если б захотели, могли бы, пожалуй, отправиться к Доненфельду, или к Арнольду, или к Гудмену, составить договор повыгоднее и сочинять свою чушь там. Поэтому вот мое предостережение: перестаньте дарить Анаполу свой вздор так, будто вы перед ним в долгу.