В старом свете - Владимир Владмели Страница 59

На очередной встрече воюющих сторон было решено разъезжаться. Тамарины родственники согласились на это неохотно, они прекрасно понимали, что жить с ней будет нелегко. Перспектива же со временем сплавить её в богадельню казалась весьма отдалённой, поэтому инициативу взял на себя Борис. Он выписал бюллетень по обмену жилплощади и стал регулярно появляться на сходках, где собирались меняющиеся. Там он познакомился с несколькими маклерами и выяснил, что Володя Муханов уже давно подрабатывает на этой ниве. Узнав планы Коганов, Володя предложил им свои услуги и для разговора пригласил их в двухкомнатную квартиру, где был прописан с матерью.

Придя к нему, Борис с Раей большую часть времени ждали, пока он закончит очередные переговоры. Телефон у него разрывался, но в перерыве между звонками Володя успел показать им общую тетрадь, в которую он записывал адреса, фамилии и телефоны людей, искавших обмены. Он с гордостью похвастал тем, что иногда проворачивал очень сложные комбинации. За услуги он брал высокую цену, но работу свою выполнял мастерски и клиенты всегда оставались довольны. Когда ему приходилось отвечать на очередной звонок, он говорил собеседнику, как тому повезло, потому что он буквально минуту назад закончил переговоры с двумя (тремя, четырьмя или пятью) другими участниками и добился потрясающего обмена. Нужно только воспользоваться моментом, ибо второго такого случая не представится. Жар-птица может улететь и потом они всю жизнь будут жалеть об этом. Если же клиент даст добро, то Володя сделает всё возможное, чтобы успешно завершить обмен.

Маклерство было призванием Муханова. Он проявлял дипломатические способности Талейрана, казуистику Макиавелли и изворотливость Остапа Бендера. Правильно сыгранная роль доставляла ему видимое удовольствие, тем более что в зависимости от ситуации ему то и дело приходилось импровизировать.

Подняв трубку очередной раз и услышав первую фразу, Володя жестами показал гостям, чтобы они ушли на кухню, но ещё до того как дверь за ними закрылась, Боря услышал:

– Конечно, Трофим Спиридонович.

Так звали первого секретаря. Понятно, что вмешательство главы района могло значительно ускорить бюрократический процесс, но услуги свои, по слухам, Хозяин оценивал очень высоко.

Обстоятельно поговорить с Мухановым в тот вечер так и не удалось. Звонки продолжались до двенадцати ночи и в общих чертах выяснив, что надо Коганам, Володя пообещал сделать всё возможное по очень низкой цене. Пожимая Борису руку, он сказал:

– Как лучшему другу я тебе устрою с Раей рай в шалаше. Только мне нужно ещё разок посмотреть разные варианты. Через недельку я вам позвоню.

Ни одно из его предложений Борю не устроило. Ему было неудобно платить старому другу, а теперь уже неудобно обращаться и к другому маклеру. В конце концов, он решил, что всё сделает сам, а кстати, это будет хорошим предлогом, чтобы в ближайшее время не искать работу.

Не отказываясь от услуг приятеля, Боря сам стал заниматься обменом, однако освоение маклерской премудрости потребовало гораздо больших усилий, чем он ожидал.

Нина Михайловна помирилась с зятем, но от скуки и одиночества наводила у себя порядок чуть ли не каждый день, а когда ребята приходили к ней в гости, бегала вокруг них как вышколенная прислуга людоеда, хорошо знающая, чем грозит малейшая ошибка. Выглядела она очень плохо и готова была на всё, чтобы жить вместе с дочерью и нянчить внучку.

Рая сказала ей о готовящемся обмене и Поланская стала уговаривать Бориса съехаться, обещая впредь ни во что не вмешиваться. Она большую часть времени проводила дома одна. Ей было очень тоскливо и казалось, что друзья, которые раньше с удовольствием и без предварительного звонка приходили к ней, теперь почему-то оказывались заняты.

Рая жалела мать, но обещаниям её не верила. Боря поначалу тоже был категорически против объединения, однако тёща не соглашалась ни на какие другие варианты и он стал думать, что, наверное, совместная жизнь имеет свои плюсы. Например, если он уедет на шабашку, Рая не будет дома одна. Это может удержать её от разных соблазнов. Конечно, самым лучшим лекарством от возможных недоразумений был бы второй ребёнок, но вряд ли Рая согласится. К тому же сначала нужно обеспечить финансовый тыл для своего потомства, то есть опять-таки поехать на заработки.

Между тем Тамара оправилась от шока и опять стала выходить из своей комнаты. На мелкие инциденты Коганы старались не реагировать, но однажды Тамаре что-то взбрело в голову, она вошла в ванную, когда Лена чистила зубы, схватила девочку за руку и отшвырнула её от умывальника. Лена испугалась, заревела и побежала к родителям. Узнав, что произошло, Рая рванулась в коридор и Борису с большим трудом удалось её удержать.

– Я сам, – сказал он.

Дверь в ванну оказалась закрыта. Боря дёрнул её и сорвал крючок. Он не боялся, что застанет Тамару голой. Душ она принимала редко, а руки мыла не чаще двух раз в день. Он взял её за плечи и, сильно тряхнув, сказал:

– Если ты ещё раз дотронешься до моей дочери, я тебя убью.

Тамара с воплем убежала к себе, заперлась и весь день жалобно выла, а вечером, как и следовало ожидать, явилась её сестра с мужем. Рая рассказала, что произошло, и показала поцарапанную руку дочери с синяками и следами ногтей. Игорь невольно представил себе, как сумасшедшая испугала девочку и что пережили её родители. Он даже подумал, что Боря поступил с его родственницей по-божески. Тамара, как обычно, следила за переговорами из своей комнаты, и время от времени бубнила:

– Пусть ко́тятся в свой Израи́ль.

С большим трудом перемирие было достигнуто, но обмен нужно было форсировать.

Когда Рая рассказала матери про очередное столкновение с Тамарой, Нина Михайловна предложила поменяться квартирами без всякого оформления документов. Она думала, что хотя Тамара и сумасшедшая, но всё-таки живая душа и иметь её в соседях гораздо лучше, чем не иметь никого. Рая была поражена. Уже одно то, что мать предлагала такой вариант, говорило о многом.

– Нет, мам, ты с Тамарой жить не сможешь. Её даже собственные родственники не очень хотят брать к себе.

– Тогда давай съедемся. Мы можем получить большую квартиру и все в ней прекрасно уместимся. Я буду в отдельной комнате и ни во что не стану вмешиваться. Мне просто нужно, чтобы вы были рядом, я боюсь оставаться одна.

– А Зубов?

– Он на мою жилплощадь не претендует, так что вы можете быть спокойны.

– Что у тебя с ним?

– Мы иногда встречаемся, но жить я хочу с вами. Поговори с Борей, убеди его. Всё равно я ни на какой другой обмен не соглашусь.

Это был ультиматум и после продолжительных болезненных переговоров Коганы приняли условия Нины Михайловны.

Муханов быстро организовал им многоходовой обмен, который был выгоден абсолютно всем: одни хотели уехать из своей квартиры всё равно куда, потому что в неё привезли из Афганистана гроб с телом их единственного сына; другие стремились переселиться поближе к родителям-пенсионерам, которые могли бы нянчить внуков, не выходя из дома; третьему необходима была отдельная комната для того, чтобы любопытные соседи не мешали заниматься гешефтами; четвёртый разъезжался с женой и согласен был не только на любую конуру в коммуналке, но даже на чердак с протекающей крышей и Володя специально для него изыскал такую возможность. Во время переговоров участники обмена нервничали и стремились побыстрей закончить изматывающий душу процесс, а Муханов, пользуясь этим, под разными предлогами тянул из них деньги. Наконец, всё было подписано и оформлено и Коганы въехали в четырёхкомнатную коммуналку, которая занимала весь верхний этаж небольшого двухэтажного дома, расположенного рядом с парком. В их квартире были высокие потолки. На некоторых стенах ещё сохранились побитые временем и неаккуратным обращением барельефы, в ванной – мозаика, а на полу угадывался старинный паркет. Дом этот до революции принадлежал местным капиталистам, а потом на первом его этаже сделали сберкассу, а на втором поселили несколько семей потомственных пролетариев. После того как выехавшие хозяева убрали из коммунальной кухни свои холодильники и газовые плиты, она опять стала похожа на столовую и сделалась достаточно просторной, чтобы выполнять прежние функции. Потенциал у квартиры был огромный, но в ней требовалось сделать капитальный ремонт. Боря начал с того, что соорудил специальные леса, забрался на них и стал снимать паутину с потолка. Когда он в очередной раз неаккуратно провёл щёткой, то сквозь слой белил проступили какие-то краски. Он осторожно освободил небольшую площадь потолка от более поздних наслоений и увидел часть картины. Больше он ничего делать не стал, решив сначала посоветоваться с Горюновым. Конечно, у него и самого был некоторый опыт в строительстве, но ни в коровниках, ни в свинарниках росписей на потолке не делали, даже если помещения предназначались для всесоюзных чемпионок и мировых рекордсменок. Вася же, увидев его квартиру, пришёл в восторг. Он посоветовал каждую комнату реставрировать отдельно. Картины под белилами должны были хорошо сохраниться, а если даже они и выцвели, он сможет их переписать. Восстановление барельефов он тоже хотел сделать сам. Правда, раньше он никогда этим не занимался, но был уверен, что справится.