Цветы на чердаке - Вирджиния Клео Эндрюс Страница 59

Мама и я сели на кровать, которую я делила с Кэрри, и, прежде чем открыть коробку, она сказала, что мы должны поговорить «как женщина с женщиной».

Из фильмов старого Энди Харди я знала, что означает «поговорить как мужчина с мужчиной». Такие разговоры обычно касались взросления и вопросов секса. Поэтому я попыталась сделать понимающее лицо и не выказывать особого интереса, что выглядело бы неблагородно, хотя я и умирала от желания узнать, в чем все-таки дело.

И что вы думаете, она сказала мне нечто, о чем я жаждала узнать уже несколько лет? Ничего подобного! Пока я с торжественным видом сидела и ждала, что передо мной, наконец, раскроются те мрачные тайны, которые, если верить одной старой ведьме, мальчики знают с самого рождения, она вместо этого сообщила мне, что у меня со дня на день могут начаться кровотечения.

Не от раны, не от повреждения, а благодаря изначальному замыслу Бога о том, как должно функционировать женское тело. И мало того, что я должна буду страдать этими кровотечениями до старости, пока мне не будет лет пятьдесят, мне еще придется терпеть это безобразие в течение как минимум пяти дней.

— До пятидесяти лет? — спросила я слабым, дрожащим голосом, надеясь, что она шутит. Она нежно улыбнулась.

— Иногда это кончается до пятидесяти лет, иногда — несколько позже. Никаких определенных правил не существует. Но где-то в этом возрасте ты переживешь крупные изменения в своей жизни. Это называется менопауза.

— Скажи, мне будет больно?

— От твоих месячных? Может быть какая-то слабая боль и будет, но это не страшно, это я могу тебе сказать по своему опыту и опыту других знакомых женщин. Чем больше ты будешь бояться ее, тем сильнее у тебя будет болеть.

Я это знала! Всегда при виде крови я чувствовала боль, если это не была чужая кровь. И весь этот кавардак, эта боль, эти сгустки крови только для того, что подготовить мою матку к принятию оплодотворенной яйцеклетки, которая затем вырастет в ребенка. Потом она торжественно передала мне коробку, содержащую все необходимое для «этого неприятного периода».

— Подожди, мама, остановись! — вскричала я, неожиданно вспомнив то, что на минуту показалось мне выходом из положения. — Ты забыла, что я собираюсь стать балериной, а танцовщицам нельзя иметь детей. Мисс Даниэль всегда говорила, что лучше вообще не рожать детей. И мне они не нужны никогда и ни за что. Поэтому можешь отнести все это обратно в магазин и получить назад деньги. Мне все эти месячные регулы не нужны.

Она хихикнула, крепко прижав меня к себе.

— Наверное, я пропустила очень важную деталь. Предотвратить менструацию нельзя никак. Ты должна принять все, что делает природа, чтобы превратить тебя из ребенка во взрослую женщину. Ведь ты не хочешь всю жизнь оставаться ребенком, правда?

Конечно, я мечтала стать взрослой женщиной, такой как она, со всеми этими изгибами и выпуклостями, но не была готова к такому, да еще каждый месяц! Это меня просто шокировало.

— И, пожалуйста, Кэти, не стесняйся этого, не стыдись и не бойся этого минимального дискомфорта и связанных с ним проблем. Дети стоят этого. Когда-нибудь ты влюбишься и выйдешь замуж, и тогда ты захочешь подарить своему мужу детей. Если, конечно, ты любишь его достаточно сильно.

— Мама, ты чего-то недоговариваешь. Если девочкам необходимо пройти через подобное, чтобы стать женщинами, то, что должен испытать Крис, чтобы стать мужчиной?

Она по-девчоночьи засмеялась и прижалась своей щекой к моей.

— Они тоже меняются, хотя у них и не идет кровь. Крису скоро придется бриться, причем каждый день. Кроме того есть другие вещи, о которых ему надо будет заботиться и контролировать. Тебе об этом думать не придется.

— О чем? — спросила я в надежде, что мужской пол тоже разделит муки, связанные со взрослением. Когда она вместо ответа промолчала, я спросила: — Крис, ведь это он позвал тебя, чтобы ты дала мне все эти инструкции, не так ли? — Она кивнула и объяснила, что да, по существу Крис напомнил ей о том, что она уже давно должна была сделать, но внизу у нее уйма хлопот, которые мешают ей выполнять свои материнские обязанности.

— Так что, у Криса тоже будут какие-нибудь боли? Она засмеялась, явно развеселившись от моей настойчивости.

— Я расскажу тебе в следующий раз, хорошо, Кэти? Теперь возьми то, что я тебе принесла и используй, когда возникнет необходимость. Не паникуй, если это начнется ночью или когда ты будешь танцевать. Когда у меня начались менструации, мне было двенадцать лет, я каталась на велосипеде и возвращалась домой около шести раз, чтобы сменить трусы, пока мама не объяснила мне, в чем дело. Я пришла в ярость от того, что она не предупредила меня заранее. Она никогда ничего мне не говорила. Хочешь верь, хочешь — нет, но ты очень скоро к этому привыкнешь и на твой образ жизни это перестанет оказывать какое-либо влияние.

Несмотря на коробку, которую я сразу же возненавидела, наш конфиденциальный разговор оказался очень полезным.

, Одновременно я почувствовала, как чувство близости и доверия начинает улетучиваться, когда она начала шутить со спустившимся с чердака Крисом, практически не обращая внимания на близнецов. Они начинали неловко чувствовать себя в ее присутствии. Первое, что сделали и Кэрри, и Кори, это подбежали ко мне и уселись на моих коленях. Я обняла их с двух сторон, и они смотрели, как мать ласково треплет по голове Криса. То, как она обращалась с ними, вселяло в меня беспокойство, казалось, будто ей неприятно было смотреть на них. В то время как Крис и я приближались через созревание к взрослой жизни, близнецы замерли на одном месте и не двигались никуда.

Прошла долгая холодная зима и наступила весна. На чердаке постепенно становилось теплее. Мы поднялись туда, все четверо, чтобы снять бумажные снежинки и снова заставить чердак расцвести яркими весенними цветами.

В апреле был мой день рождения, и мама, не обманув ожиданий, пришла с подарками, тортом и мороженым. Она провела с нами все воскресенье после обеда и научила меня некоторым приемам вышивки стежками и крестом. Она подарила мне несколько наборов для шитья, чтобы коротать время. За моим днем рождения следовало еще одно событие — день рождения близнецов. Мама снова купила торт, мороженое и массу подарков, включая музыкальные инструменты, от которых у Кори заблестели глаза. Он завороженно смотрел на игрушечный аккордеон, извлек из него несколько аккордов и внимательно прислушался к звучанию. Удивительно, но вскоре он мог играть на нем простенькие мелодии. Мы долго не могли поверить своим ушам. После этого мы были повергнуты в еще большее удивление, потому что вскоре он взялся за предназначавшееся для Кэрри игрушечное пианино и играл на нем.

— У Кори, безусловно, есть слух, — сказала мама, когда он исполнил на пианино поздравительную мелодию. Она грустно и устало взглянула на него, подавляя зевок. — Оба мои брата были музыкантами. К сожалению, мой отец терпеть не мог искусство и людей, которые им занимаются. Не только музыкантов, но и поэтов, художников и прочих. Он считал их слабыми и женоподобными. Старшего из братьев он заставил работать в принадлежащем ему банке, невзирая на то, что тот ненавидел эту работу. Его назвали Малькольм, в честь отца, но все звали его просто Мэл. Он был очень красивый. По выходным он совершал побег от постылой ему жизни, уезжая в горы на мотоцикле. В собственном убежище, хижине, которую он сам для себя построил, он сочинял музыку. Однажды он сделал слишком резкий поворот на мокрой от дождя дороге. Его занесло более чем на сотню ярдов, и он упал в пропасть. Ему было всего двадцать два года, когда он погиб.