Агробление по-олбански - Ильдар Абузяров Страница 59

Петр пожал плечами. Затем резко отвернулся от начавшей его пугать красоты за окном, подошел, подсел к Давиду на кровать.

– Знаешь, Давид, а мне жаль, что ты нас бросаешь. Жаль с тобой расставаться. Пусть даже на время.

– Мне тоже жаль, Петр. Но поверь, я не могу больше ждать. Времени мало осталось. Всего ничего. Ку-ку.

– Давид, чего ты так раскудахтался, будто рад, что наконец избавляешься от нас?

– Да нет, это я гадал себе на жизнь. Сколько мне еще осталось.

– Ну и чего ты там нагадал? Сорок семь лет. Тебе сейчас сорок семь плюс еще сорок семь, итого девяносто четыре. Куда ты так торопишься?

– Ты неправильно считаешь, Петр. Надо считать со дня рождения. День рождения у людей один.

– Понятно, что не два. Два только у тех, кто по девяносто с лишним лет живет.

– Петр, я тебе не говорил, но я уже давно состою в одном суфийском братстве.

– В бекташи, что ли?

– Нет, не в бекташи, в другом. В братстве кукушек и смоковниц.

– Фью-ють, – свистнул Петр.

– Ты, кстати, напрасно свистишь, Петр. Свистят соловьи. А это ложное представление о правде, потому что соловей и роза всего лишь метафоры. На самом деле скрытым знанием обладают кукушка и смоковница. Недаром в народе говорят: не свисти – денег не будет.

– Да что ты говоришь!

– Это большая ошибка. А причиной стали самонадеянные поэты. Например, в турецком языке соловей – «бюль» легко рифмуется с розой – «гюль». Просто поэтам так было легче.

– А чем кукушка лучше соловья?

– Люди давно заметили, что кукушка знает то, что может знать лишь Всевышний. Например, сколько человеку отпущено. Но на самом деле это может знать и человек. Надо просто попытаться слиться с Богом. А поскольку настоящее воссоединение с Богом для человека возможно только после смерти, то и в жизни к нему можно приблизиться лишь через знание о смерти.

– Кто тебе это сказал? – спросил Петр.

– Наш муршид – учитель. И еще он сказал, что первое знание, которое мы можем получить о смерти, – это ее год.

– Как кукушки?

– Да, как кукушки. Поэтому наш зикр – это подражание кукушке. Но сердце – оно произносит имена Бога. Надо долго-долго тренироваться, медитировать. Но я тебя уверяю, Петр, однажды наступает такой момент, когда ты неожиданно для себя впадаешь в транс и начинаешь, не контролируя себя, отсчитывать одно и то же количество изо дня в день, изо дня в день. Вот я и отсчитываю себе уже полгода ровно сорок семь кукуканий.

– Глупости все это, Давид. Не верь ты своему учителю. Говорю я тебе, глупости все это, – Петр не на шутку испугался за друга, – если ты, конечно, себе внушать их не будешь.

– Обещай мне, что если со мной что-нибудь случится, ты о них позаботишься – о моих женах. Ты не думай, Петр, будто я совсем не ревнивый. Это только свиньи не ревнуют. А я поступаю как кукушка. Чувствую, что умру, и подбрасываю свои чада другим в гнезда.

– Да ты еще тыщу лет проживешь. А это все враки! – Петр ударил Давида по плечу. – Ладно?!

– Нет, что написано на небесах, человеку не изменить, – отстранил руку Петра Порошкански.

– Да я тебе говорю. Ну, давай разберемся с тобой, ну, давай, например, почему смоковница?

– Смоковница – это же винная ягода.

– Мне что винная ягода, что смоковница – одного поля ягоды. Ты мне по-нашему, по-албански скажи.

– Ну, хорошо, инжир.

– Так это простой инжир? Из-за него весь сыр-бор?

– Не притворяйся, Петр, ты же знаешь, что из инжира делают вино.

– Ну и что? Вино вон и из груш делают, и из яблок. А инжир – это и есть маленькие недозрелые груши. По крайней мере, по форме.

– Ты же знаешь, что метафизическое опьянение – одно из необходимых состояний. Помнишь, на чердаке Эфлисон нам плел об опьянении и похмелье. Она, кукушка, знает о своей смерти, и она пьяна от счастья. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. А человек после опьянения дружбой и любовью испытывает одиночество похмелья, потому что человек за любовью и дружбой пытается спрятаться от смерти, а это явления одного порядка.

– Ни хрена я не понимаю твоих премудростей, Давид.

– Знаешь, наш учитель сказал, что пророк Иса был одним из тех людей, кто знал точный день, час и минуту своей смерти. Это великое счастье и одновременно ответственность. И еще на земле есть такие люди, у которых на теле есть отметины.

– Какие отметины?

– Особые знаки на теле, говорящие о месте и часе смерти. Например, родимые пятна или родинки. Такие люди особенные.

– Да плевать мне на людей с отметинами.

– А мне не плевать.

– Ну, подожди, давай зайдем с другой стороны. Ты только попытайся настроить себя на критический лад. Не верь слепо своему учителю. Давай подумаем вместе, ну, что такое смерть? Что человек может знать о ней?

– В том-то и дело, что мы ничего не знаем, но кое-что чувствуем. Хочешь, я тебе задам один провокационный вопрос? Что было первым: яйцо или кукушка?

– Какой смысл в твоем вопросе, Давид? Ты же знаешь, что в нем нет никакого смысла.

– А вот и не ответил. А я тебе скажу, что было первым: кукушка, потому что кукушка подкинула яйцо этого мира.

– Ты же сам только что сказал, что подбросишь мне своих жен, как кукушка яйца. – Петр попытался использовать в споре схоластические приемы. – А твои жены – они живые и видят. Следовательно, яйца тоже живые. Противоречишь, брат.

– Ничего не противоречу. Когда мои жены перейдут к тебе, это уже будут совсем другие люди. Они вылупятся заново, начнут с тобой новую жизнь, а меня забудут, я для них умру, буду мертвецом. Той частью их жизни, которая была внутри скорлупы. Понимаешь, круг замыкается.

– Какой круг?! – Петр ударил себя по лбу. – Ты мне окончательно в голове все извилины бантиком завязал.

– Все у них будет после моей смерти по-новому. Меня завернут в белый саван, они нарядятся в белые платья и платки. В цвет яйца. Встретят тебя. Ты их спросишь обо мне, а им даже сказать будет нечего. Или расскажут такое, чего со мной никогда и не было. Вы войдете в новые комнаты с белыми подушками и перинами. Ты прикоснешься к их белым холодным телам. А глаза у них будут мутные, словно покрытые белой пеленой. Ты дотронешься до их груди, и тут наступит самое главное. Пролупление!

– Что наступит? – не понял Петр.

– Пролупление! А как же еще, так и будет. Все будет по-новому. Главное, чтоб хуже не было. Хочешь, я задам тебе еще один вопрос, на который ты не сможешь ответить: чем отличается яйцо кукушки от яиц других пернатых?

– Страхи-то нагоняешь, – возмутился Петр, – ничем яйца кукушки не отличаются от прочих яиц, во всех яйцах желток и белок!