Темная материя - Юли Цее Страница 59

К столику подплывает толстуха в фартуке, с крашенными хной волосами и выбритыми бровями, и ставит на стол чашку.

— Вообще-то, у нас тут самообслуживание, — говорит она.

— Как же я мог пойти сам! Ведь это вы, Риточка, ведете его дело, — говорит Шильф. — Вы молодец — отличная работа! Вы не в два, а в ноль целых ноль десятых счета выйдете в начальники полицейского управления.

Он кладет на подставленную лодочкой ладонь буфетчицы двойную сумму против той, что она назвала, и отводит глаза в сторону, чтобы не встречаться с ее убийственным взглядом. Кофе оказался на удивление вкусным. Вообще сегодня удачный день. Комиссар делает все как надо и получает то, что требуется.

— Подлиза! — говорит Рита. — Конечно, это я веду его дело. Причем оно будет последним, в котором вы можете ставить мне палки в колеса.

— Поверьте мне, я здесь только по велению свыше. Вам никогда больше не придется терпеть неприятностей в виде моей непрошеной помощи.

— Очень рада это слышать.

Возмущенное фырканье Риты комиссар, будь это возможно, с удовольствием сохранил бы на память. Чтобы подкреплять свой дух, когда наступят худшие времена.

— А теперь подавайте мне этого парня! — говорит она.

— Откуда вы знаете, что это мужчина?

— Женщины не сносят голову своим жертвам.

— В Новом Завете на эту тему высказан другой взгляд.

— Неверно, Шильф! Саломея добивалась, чтобы Иоанну отрубили голову. Это в лучшем случае опосредованная причастность к убийству. Или же только подстрекательство.

— По библейской истории — знания твердые, — хвалит Риту Шильф. — Да и по основам уголовного права Германии тоже. А что если вдруг Саломея шантажом принудила убийцу совершить преступление?

— Тут вам не семинар по уголовному праву, — огрызается Рита.

— Действия, совершенные по принуждению, — говорит Шильф. — Согласно господствующему мнению, это смягчающее обстоятельство.

— Кто — это — сделал?

Шильфу чудится, будто он явственно слышит, как Ритина длань ребром рубит воздух. Во время учебы в Высшей школе полиции Рита показала себя поразительно метким стрелком. «По ее рукам это сразу видно, — думает комиссар. — Вот бы мне оказаться перед нею, когда она, расставив ноги на ширину плеч и вытянув руки, целится из вальтера». Пуля пробила бы ему дырку во лбу, прошла бы сквозь птичье яйцо в лобной доле и безболезненно вошла бы глубоко в мозг. Шильф мысленно видит себя падающим на колени и затем валящимся на бок, как он не раз наблюдал это у других на протяжении своей служебной карьеры. Сквозь дырку во лбу он бы вылетел на свободу, выпущенный Ритиной рукой, и окончательно воссоединился бы с безвременной и беспространственной тканью космоса, перейдя в состояние, которое попросту называется «прошлое».

Дивный сон, думает комиссар.

— Это физик, — отвечает он. — Тот, у кого похитили сына.

Он закуривает сигариллу. Первые затяжки он делает в абсолютной тишине, из телефонной трубки не слышно даже дыхания.

— Ладно, — произносит наконец Рита деловитым тоном, хотя и с небольшой хрипотцой в голосе. — Благодарю вас.

— Погодите!

Шильф вынимает сигариллу изо рта и наклоняется вперед, словно придвигаясь к невидимому собеседнику напротив себя:

— Этого человека шантажировали.

— Однако, — медленно произносит Рита, — к медицинскому скандалу это дело, по-видимому, не имеет никакого отношения.

— Этого вы еще не знаете! — резко отрезает Шильф. — Вы слышали, что я сказал? Я сказал: Себастьяна шантажировали.

— Начальник полицейского управления зарыдает от счастья.

— Рита! — Комиссар едва замечает, что рядом опять выросла женщина в фартуке. — Вы спросили себя, зачем я вам назвал его имя? Чтобы у вас не забрали это дело! Вы самый нормальный человек в этом сумасшедшем доме. Не говорите, что я в вас ошибся!

— Все хорошо, Шильф.

— Этот человек невиновен! — кричит Шильф.

— Будь по-вашему. Главное, это никак не связано с медицинским скандалом.

Разговор закончился, телефон замолчал.

— У нас нельзя курить, — говорит женщина в фартуке.

— О черт! — говорит Шильф.

— У нас курение абсолютно запрещено.

Взглянув на ее одутловатое лицо, Шильф сует ей под нос служебное удостоверение.

— Еще один эспрессо, — говорит он.

Толстуха поспешно отгребает в сторону прилавка, а Шильф хватается за голову. Еле верится, трудно даже представить себе, но, кажется, он только что допустил ошибку, чреватую тяжелейшими последствиями. Сигарилла повисла у виска, зажатая между большим и указательным пальцами. Вдоль правой щеки с нее осыпается на стол пепел. Запахло паленым волосом.