Семья - Лесли Уоллер Страница 58

Он опасался давать Эдис ключ от своей квартиры на Бедфорд-стрит, потому что всякий раз не был уверен, что там нет кого-нибудь из его компаньонов-преподавателей Нью-Йоркского университета, с которыми он снимал ее. Он опасался, что если она столкнется там с кем-нибудь из них, то не сумеет придумать никакого объяснения.

Она так невинна во многих отношениях, подумал Кимберли, огибая бегом лестницу и почти сбив с ног маленькую, пухленькую, хорошенькую женщину с темными волосами и выражением ужаса в глазах.

— Извините.

Когда она не ответила, Кимберли замер на середине ступеньки:

— Что-нибудь случилось?

— Н-нет, — мигнула Розали.

Кимберли кивнул и, спеша встретить Эдис, преодолел бегом оставшуюся часть лестницы и выскочил из дверей на Вашингтон-сквер. Бледное весеннее солнце окрашивало слабым желтым цветом еще не покрытые листвой ветви деревьев. Он быстро пересек парк наискось, направляясь на запад к Вашингтон-стрит.

Парнишка оторвался от группы сверстников возле фонтана и повернул на тропинку, которая через несколько ярдов должна была пересечься с той, по которой быстро шел Кимберли.

— Какие-нибудь проблемы? — спросил он, остановившись возле Кимберли.

— Отвали, малыш.

— Хочешь, отсосу за полдозы?

Кимберли ухмыльнулся и вдруг стал похож на одну из своих скульптур из орехового дерева.

— Отсоси это, — сказал он и плюнул на землю перед мальчишкой.

— А ты злой. — Мальчишка задыхался, пытаясь бежать вровень с Кимберли. — Может, ты ищешь, кого отхлестать кнутом, а, паря? Хочешь выпороть белого мальчика за десятку? Если до крови, то двадцатка, а?

Кимберли уже достиг восточного края парка, где улица уходила на юг в Мак-Дугал.

Перед тем как перейти улицу, он остановился перед мальчиком и покачал головой:

— У тебя сегодня неудачный день, — сказал он. — Ты не можешь заработать деньги каким-нибудь другим способом?

Белый мальчишка взглянул на него с отвращением.

— Дерьмо ты. Меня не подловишь. Наркоманы — пропащие люди.

— Чем ты пробавляешься? Кислотой? Скоростью? [93]

— А ты чем? Служишь в подразделении по борьбе с наркотиками?

Кимберли выдал ему безрадостную улыбку и позволил ему самому извлечь из нее то значение, какое сумеет. Мальчишка, казалось, растворился в желтых ветвях деревьев, а Кимберли продолжал вышагивать к востоку в направлении Бедфорд-стрит.

Он жил в доме, который был спроектирован словно межевой знак на местности. Он находился между Кристофер-стрит на севере и Мортон-стрит на юге, вдоль Бредфорд-стрит, включающей в себя маленькие дома, казалось уцелевшие здесь с колониальных времен, воздушные современные конструкции, напоминающие о Европе, похожую на тюрьму школу для трудных учеников, переведенных сюда из муниципальных школ, невыразительных, безликих многоквартирных домов двадцатых годов и нескольких домов-памятников, в которых жили давно забытые торговцы полотном и шипчандлеры [94]с тех времен, когда в Нью-Йорке только начиналась деловая жизнь. Он промчался вдоль Вашингтон-стрит до того места, где она с Западной и Четвертой улицами образует Шеридан-сквер, и продолжал свою пробежку к западу вдоль Кристофер-стрит до маленького магазинчика деликатесов, где он предложил Эдис встретиться с ним. Он не сразу выбрал это место. Он мало знал ее и потому вообразил, что ее знакомства могут включать некоторых художников-гомосексуалистов. Это исключало любое приятное питейное или закусочное заведение в Вест-Виллидж. Он выбрал магазин деликатесов, потому что в это заведение люди приходили не для того, чтобы на них поглазели, а всего лишь чтобы купить вкусную еду.

Кимберли сбежал вниз по ступенькам, распахнул дверь и не нашел ее за столиками на двоих и четверых в маленьком помещении. На мгновение ему стало нехорошо, и он зажмурил глаза. Он точно знал, что не опоздал. И она не могла прийти слишком рано. Когда он открыл глаза, то увидел ее за дальним столиком, она не помахала ему, но посмотрела на него очень пристально.

Издали она выглядела как одна из его студенток, молодая, застенчивая, еще не способная вести себя как следует в относительно новой роли. Когда она увидела, что он тоже заметил ее и направился к ее столу, она улыбнулась, и Кимберли сразу осознал, что она была самой хорошенькой женщиной здесь.

— Извини, что опоздал, — сказал он, садясь и беря ее за руку. Он заметил, что девушка за соседним столиком взглянула на них, а затем сделала вид, что не обращает никакого внимания. Отрыжка расизма.

— Ты не опоздал. — Она не переставала улыбаться. Протянула ему меню. — Что ты хочешь? — Ее голос сошел на нет, когда он взял у нее меню и положил лицевой стороной вниз на стол.

— Я не голоден. — Он почувствовал, что улыбается ей в ответ. — Я хочу не есть, а…

Они поднялись. Кимберли взял счет и на выходе оплатил его. Послеполуденное солнце заливало всю Кристофер-стрит, когда они шли на запад, мимо Бликер, к Бедфорд-стрит. Он все время оборачивался к ней, чтобы видеть, как ветер с Гудзона треплет ее короткие волосы. Потом они повернули налево на Бедфорд-стрит, и ветер стих. Они вошли в подъезд, и он поцеловал ее. Никто из них не сказал ни слова. Они вышли из подъезда и продолжали идти по Бедфорд-стрит.

— Мне ужасно не понравились эти заведения в Виллидж и то, как там одеваются.

Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, до сих пор он никогда не замечал, во что она одета. На ней был, похоже, костюм из превосходного твида, узкая юбка, не такая короткая, как модно теперь, коричневого цвета с искорками желтого и серого. Бледно-зеленый шарф обвивал ее длинную шею. На ногах у нее были темно-коричневые туфли-лодочки на двухдюймовых каблуках.

— Ты выглядишь не так, как принято, не так, как принято в этих заведениях, — согласился он, — все эти бунтари создали как бы свою собственную форму одежды.

Они засмеялись и повернули к дверям дома, в котором жил Кимберли. Он открыл дверь подъезда и нажал три раза на кнопку звонка. Никто не ответил, он кивнул ей, повел наверх.

— Я могу купить себе такие расклешенные брюки и гороховый пиджак, — предложила она у дверей его квартиры.

Кимберли открыл дверь ключом.

— Это мода прошлого года. А может быть, они это носили и три года назад.

Он провел Эдис в прихожую и закрыл за ней дверь. Она смотрела, как он запер замок и накинул цепочку.

— А что они носят теперь?

— Ничего из того, что ты хотела бы носить, — сказал он, снова засмеявшись. — Господи, я не могу смеяться так много.

— Я тоже.