Дом в Мещере - Александр Иличевский Страница 58

Так или совсем не так, а может, и так, но немного иначе, – и кто его знает, вряд ли было бы по-другому, а если б и было, то – пусть и ладно, как ты бы сказала, «живы мы, как ни крути, все равно б не остались».

И смекнул я тогда втихомолку: ага; и мысли своей не поверил.

И то: как можно поверить чуду, да еще такому, которое сам делаешь? Чужому чуду, конечно, проще не удивиться: подумаешь – мастерство, фокусы. А тут нате безвозмездно: творишь невзначай такое, отчего мурашки со спины аж повсюду – и с рук, как искры, прыгают.

Ну, пока суть да около, пришел я в себя и решил догадку свою проверить.

И проверил: Стефанов поправился от моей проверки.

И продолжил. На все про все совсем немного, мне казалось, надо. Ведь только нужно было выдумать какой-то срочный повод, который стал бы внятным оправданьем для встречи ежедневной с каждым из пациентов нашего вертепа. Но как исполнить это незаметно, ведь все передвижения по Дому на примете, кругом охрана, камеры, и персонал снует повсюду…

Тут думать в одиночку было бесполезно.

И все-таки подумав, ринулся к Наташе.

Так, мол, и так, работы не найдется? Мол: сиднем засиделся, жажда появилась, чтоб делать что-то, кисну, понимаешь?

Она, конечно, удивилась тут же.

– Ты, – говорит, – ко мне в бюро на постоянку хочешь?..

Тут снова я задумался. Понятно, выход здесь один – стать санитаром или на кухне на раздаче подвизаться на ежедневные разносы завтраков-обедов. Но кто меня возьмет на эту должность?

И я застыл в приемной на диване. Стал думать, думать, думать – все впустую.

Вошел Кортез, не покосившись даже.

Спросил Наташу с ходу строго:

– Что он здесь делает, мерзавец?

Наташа: то и то, работать очень хочет. Кортез взял почту молча и исчез. Потом вдруг снова возникает.

– Ну-ну, так в чем же дело?

Я повторяюсь вкратце.

– Ага, понятно. И похвально даже. Что ж, я подумаю об этом позже.

И вроде бы все. Но сразу приветливость его мне показалась не то чтоб подозрительной, да как-то слишком на руку, чтоб оказаться правдой.

«Ну, как бы ни было, а если честно, то мне на риск теперь уж наплевать, посмотрим, в чем там дело», – я рассудил, к Стефанову вернувшись…

На следующий день после обеда к нам впопыхах влетает вдруг Наташа и говорит:

– Пойдем, зовет явиться.

Ну что ж, явиться так явиться, хотя, признаться, я не ожидал такого скорого оборота дела.

Приходим. Дверь кабинетная открыта, Кортеза нет как нет. Мы ждем. Беседуем о чем-то. Заходит ненадолго Катя.

Кортеза нет и нет. Вдвоем мы ждем уж третий час, теперь втроем болтаем.

Наташа отправляется Кортеза поискать и не находит.

(Пока Наташи не было, мне Катя на ухо шепнула: «Ты что задумал?». Я – молчок: «Так, ерунда, хочу размяться». Помолчала. Потом сердито глянула и говорит: «Предупреждаю. Что б ты ни задумал, помни… В общем, прошу тебя, будь осторожен, ладно?»

Я улыбнулся тихо про себя, но виду не подал. Она еще тревожней посмотрела. Вышла.)

Итак, мы продолжаем ждать в приемной. Я скис и думаю: когда же?

Чтобы развеяться, Наташа сыграть в рэндзю со скуки предлагает.

Играем. 5:0 – в мою пока что пользу.

Заходит Воронов. В руках – бумаги, и он поверх бумаг, как новый заголовок, нас пробегает взглядом. Исчезает.

Является вразвалочку кудрявый наш водитель. Садится, пялится, пыхтит и глушит чай.

Наташа нервничает, косясь на этого громилу.

И наконец он спрашивает:

– Эва, кореш, ты чо здесь делаешь, кантуешь потихоньку?

Я:

– А что такое?

Наташа:

– Ну ладно, ладно, ты, Петухов, кончай… Давай-ка вон отсюда поздорову. Он здесь по личному распоряженью.

Водила-олух недоверчиво икает и удаляется, смутившись.

Счет: девять – ноль. Наташа чуть не плачет.

Заходит Крахтенгольц и смотрит рикошетом. Садится подле.

Я встаю и собираюсь выйти, в дверях столкнувшись вдруг с Кортезом. Кортез нам машет всем рукой и приглашает. Мы проникаем в кабинет. «Ну наконец-то…»

Наташа и заведующая садятся, я же, замешкавшись, вдруг застываю… Я вижу у Кортеза на столе макет громадный нашего хозяйства со всем устройством территории, с шлюзами охраны и подъездом… Макет, безумно точный, филигранный, стоит, как торт, размером с будку, и за ним Кортеза нам почти не видно, пока он возится с плащом и катит кресло, чтоб видеть нас, на середину.

Из Дома вынут ломтик, и в разрезе я вижу все – все планы этажей, подсобки, комнаты, ходы и переходы, три ярусных кольца системы коридоров и в центре зимний сад…

Я так был впечатлен, что сел не сразу – когда Кортез уже гремел с довольным видом:

– Вы согласитесь, грандиозно!

– Да уж, ничего себе…

– Привез вчера мой архитектор: говорит – подарок, поскольку в мастерской уже нет места… Потом мы установим его в холле.

Кортез еще раз по-хозяйски оглядел картонно-гипсовую выдумку и переменил выражение на деловое: перестал лыбиться, как ушибленный уж. Обычно такой переход означал, что речь его сейчас наполнится изощренной ломаностью, которая неизбежно у него возникала при служебном изъясненье по-русски.

– Так вот, для что я вас позвал. Вчера вы сделали известным, что хотите блеснуть нам общественной нагрузкой. Я подумал, чем вы можете быть нужны. Вы станете смотрителем Сада, – Кортез, с вновь мелькнувшим удовольствием, провел рукой вдоль разреза макета вверх. – Вы будете, так выразить, егерем, главным смотрящим этого чуда растений. Мы откроем их для всеобщего гуляния и пребывания. Пусть каждый сможет насладиться отдыхом там. Его восхищающим уютом, целой тишиной, птицами, негой прогулок, краской заката, воздухоносными сообщениями… Согласитесь, чрезвычайная идея. Мы превратим то, что было раньше можно только на внешнее обозренье, в общий внутренний достаток. Вы выучите все редчайшие растения, которые в нем произрастают, и будете устраивать ознакомительные путешествия. Вам нравится? Но путешествия надо проводить только по строгому маршруту, чтоб не заплутать. И вы будете следить там по порядку и за дисциплиной. Нельзя допустить этих сюда-туда хождений. Наш Сад будет работать с девяти утра и до заката. С наступлением темноты там никто не может находиться. И за этим будете следить. Вы также будете помогать нам при регулярных досмотрах. Раз за месяц. Ничего серьезно – легкая работа. Соглашайтесь.