Аня из Инглсайда - Люси Мод Монтгомери Страница 58

Нэн ушла из дома сразу после ужина. Она должна сделать это, пока не стемнело и пока смелость не покинула ее. На ней было ее клетчатое полотняное платье, в котором она обычно играла, — переодеться она не решилась, опасаясь, что Сюзан и мама спросят зачем. Кроме того, все ее красивые платья в действительности принадлежали не ей, а Касси Томас. Но все же она надела новый передничек, который сшила ей Сюзан, — нарядный маленький передничек с фестончиками, обшитыми ярко-красной ниткой. Нэн очень нравился этот передничек. Конечно, Касси Томас не пожалеет для нее такую мелочь.

Она прошла через деревню, по дороге мимо пристани и вышла на прибрежную дорогу — смелая, гордая маленькая фигурка. Нет, Нэн не приходило в голову считать себя героиней. Напротив, ей было очень стыдно за себя, поскольку оказалось так трудно сделать то, что было и правильно, и справедливо, так трудно преодолеть свою ненависть к Касси Томас, так трудно не бояться Шестипалого Джимми, так трудно удержаться от того, чтобы не повернуться кругом и не убежать назад в Инглсайд.

Вечер был пасмурный. Над морем висела тяжелая черная туча, похожая на громадную темную летучую мышь. Мерцающие молнии играли над гаванью и дальними лесистыми холмами. Рыбачья деревня была залита красным светом заката, пробивавшимся из-под тучи. Тут и там вдоль берега сияли, как огромные рубины, бухты. Безмолвный белопарусный корабль дрейфовал мимо тускло освещенных туманных дюн в сторону таинственного, манящего океана, и чайки кричали как-то странно.

Нэн не понравился запах рыбачьих домиков и стайка грязных детей, которые играли, дрались и вопили на песке. Они с любопытством посмотрели на Нэн, когда она остановилась, чтобы спросить у них, где дом Шестипалого Джимми.

— Вон тот, — сказал мальчик, указывая рукой. — Что у тебя к нему за дело?

— Спасибо, — сказала Нэн, отворачиваясь.

— Ты чего такая невоспитанная? — завопила одна из девочек. — Слишком важная, чтоб ответить на вежливый вопрос?

Мальчик встал перед Нэн и загородил ей дорогу.

— Видишь тот дом за Томасами? — сказал он. — В нем сидит морской змей, и я запру тебя там, если не скажешь мне, зачем тебе Шестипалый.

— Отвечай, ты, мисс Гордячка! — насмешливо крикнула большая девочка. — Все вы там в Глене думаете, что вы большие шишки. Отвечай Биллу!

— Смотри, ты, задавака, — сказал еще один мальчик. — Я собираюсь топить котят и скорее всего спихну тебя в воду вместе с ними.

— Если у тебя есть при себе десятицентовик, я продам тебе зуб, — сказала, широко улыбаясь, чернобровая девочка.

— У меня нет десятицентовика, и твой зуб мне совсем ни к чему, — отвечала Нэн, немного собравшись с духом. — Оставьте меня в покое.

— Не дерзи! — сказала чернобровая.

Нэн бросилась бежать, но мальчик — тот, что пугал ее морским змеем, — подставил ей ножку, и она растянулась во весь рост на разглаженном приливом песке. Остальные завизжали от смеха.

— Теперь не будешь задирать нос! — сказала чернобровая. — А то ходит тут важно со своими красными фестонами!

Но тут кто-то крикнул:

— Лодка Черного Джека подходит! — и все они бросились к причалу. Черная туча опустилась ниже, и все красные бухты стали серыми.

Нэн встала. Ее платье было облеплено мокрым песком, чулки замараны. Но ее мучители наконец оставили ее. Неужели им предстоит быть ее товарищами для игр?

Она не должна плакать — не должна! Она поднялась по шатким дощатым ступеням, ведущим к двери Шестипалого Джимми. Как все дома в рыбачьей деревне, его дом стоял на массивных деревянных столбах, вне пределов досягаемости любого необычно высокого прилива. Пространство под ним представляло собой свалку битой посуды, пустых жестянок, ржавых ловушек для омаров и всевозможного мусора. Дверь была открыта, и Нэн бросила взгляд в кухню, ничего подобного которой еще никогда не видела, — грязный голый пол, закопченный потолок в пятнах, в раковине гора грязной посуды. На колченогом деревянном столе стояли остатки трапезы, и над ними роем вились отвратительные большие черные мухи. Женщина с неопрятной копной седоватых волос сидела в кресле-качалке и нянчила толстую малютку, серую от грязи.

«Моя сестра», — подумала Нэн.

Не было видно ни Касси, ни Шестипалого Джимми — последнее обстоятельство очень обрадовало Нэн.

— Кто ты и чего тебе надо? — спросила женщина довольно неприветливо.

Она не пригласила Нэн войти, но та все же вошла. На улице начинался дождь, и дом задрожал от первого раската грома. Нэн знала, что должна войти и сказать самое главное прежде чем мужество покинет ее, иначе она повернется и убежит от этого ужасного дома, этого ужасного младенца, этих ужасных мух.

— Я хотела бы видеть Касси, — сказала она вежливо. — Мне надо сказать ей что-то очень важное.

— Ох уж! Важное! — фыркнула женщина. — Очень, должно быть, важное, если судить по твоему росту. Касси нет дома. Отец взял ее в Глен — проехаться. А тут такая буря приближается. Кто ж теперь скажет, когда они вернутся? Садись.

Нэн села на сломанный стул. Она знала, что люди в рыбачьей деревне бедны, но не представляла, что они так бедны. Говорили что миссис Фитч в Глене бедна, но в ее доме царил такой же порядок и было так же чисто, как в Инглсайде. Конечно, все знали, что Шестипалый Джимми пропивает все заработанное… И этому дому предстояло отныне быть ее домом!

— «Я все же постараюсь привести его в порядок» — думала Нэн в унынии. Но сердце налила свинцовая тяжесть. Порыв высокого самопожертвования, который увлек ее, уже прошел.

— Зачем тебе Касси? — спросила миссис Томас с любопытством, вытирая грязное лицо младенца еще более грязным передником. — Если это насчет того концерта воскресной школы, так она не может пойти — вот и весь сказ. У нее нет никакой приличной одежки. Ну на что я куплю ей платье? А? Я тебя спрашиваю.

— Нет, это не про концерт, — сказала Нэн печально. Она вполне может рассказать миссис Томас свою историю — ей в любом случае предстоит все узнать. — Я пришла сказать… сказать ей, что… что она это я, а я это она.

Вероятно, миссис Томас можно простить за то, что она не нашла это сообщение исключительно ясным и понятным.

— Да ты, видать, не в себе! — воскликнула она. — Что, скажи на милость, ты имеешь в виду?

Нэн вскинула голову. Худшее было теперь позади.

— Я хочу сказать, что я и Касси родились в одну ночь и… и… нянька подменила нас, потому что была зла на маму, и… и… Касси должна жить в Инглсайде… и иметь преимущества.

Это последнее выражение она когда-то слышала от учительницы воскресной школы и теперь сочла, что оно поможет с достоинством завершить очень нескладную речь.

Миссис Томас в изумлении уставилась на нее.

— Я сошла с ума или ты? То, что ты говоришь, лишено всякого смысла. Да кто тебе сказал такой вздор?