Стервы - Джиллиан Ларкин Страница 57

Закричала какая-то женщина, затем раздался оглушительный треск.

Бастиан отлетел назад, проехал спиной по столику, сметая с него бокалы, со звоном разлетавшиеся на мелкие осколки. Упал на колени, потом с трудом поднялся.

— Ах, так! — заорал он. — Я добьюсь, что вашу лавочку закроют за нарушение «сухого закона»!

— Попутного тебе ветра, козел, — спокойно пожелал Карлито и пригладил рукой волосы. — А пока — чем мы можем вам служить? Вы огорчаете наших клиентов.

— Я пришел за тем, что принадлежит мне, — заявил ему Бастиан и рванулся к эстраде. Подручные Карлито двинулись вслед за ним.

У Лоррен все в голове перепуталось. Она ведь ничего такого не сказала Бастиану, когда пришла к нему домой совсем пьяная? Ведь нет? Конечно, она не могла подложить Глории такую свинью, в каком бы состоянии ни находилась.

— Ты же ничего ему не говорил, правда? — спросила она у Маркуса.

— Я? Ты что, смеешься? Мы с ним друг друга на дух не переносим.

— Вот понять не могу — кто бы это мог сделать? — Лоррен посмотрела на Глорию, стоявшую на залитой светом эстраде. Едва стих поднятый Бастианом гвалт, оркестр заиграл потрясающую обработку песенки «Ну, разве нам не весело?» — заиграл так, словно ничего и не произошло. Несколько пар вышли на танцпол.

— Маркус, — взмолилась Лоррен, — мы больше не можем сидеть сложа руки.

Но было уже поздно.

Глория разглядела проталкивающегося сквозь толпу Бастиана и замолкла, не допев строчку. Оркестранты продолжали играть, но без голоса музыка стала казаться какой-то потерянной, оголенной — просто какофонией отдельных инструментов.

Джером неистово замахал Глории рукой: «Пой, не останавливайся», — но той сильной Глории, которая только что царила на сцене и покоряла весь зал, уже не было.

Бастиан грузно протопал по ступенькам, взобрался на эстраду, и музыка смущенно прервалась. Он же яростно схватил Глорию за локоть.

— Какого черта ты здесь делаешь? Что ты себе позволяешь? — Микрофон разнес его голос на весь зал.

— Пою! — ответила Глория, пытаясь вырваться из его цепкой хватки. Из-за рояля пулей вылетел Джером.

— Эй, ты, не вздумай даже прикоснуться ко мне, — рявкнул на него Бастиан.

— Джером! — предостерегающе крикнула Глория, перехватывая сжатый кулак Бастиана.

Казалось, Джером стал еще выше ростом. Он положил на спину Глории свою уверенную руку и потихоньку протиснулся между нею и Бастианом, заслоняя девушку.

— Что вам, интересно, нужно от моей вокалистки? — совершенно спокойно обратился он к Бастиану. В баре воцарилась мертвая тишина.

— Прошу тебя, Бастиан. Прошу тебя, давай отложим разговор на потом. Не будем выяснять отношения сейчас. На нас же люди смотрят, — выкрикивала Глория. — Ну, умоляю тебя.

Не обращая на нее внимания, Бастиан обрушился на Джерома.

— Я ее жених, черномазый. И с какой стати ты решил задавать вопросы мне? Забываешь свое место. Что с того, что ты умеешь бренчать на рояле?

Джером убрал руку со спины Глории, отступил на шаг и сжал кулаки.

Зал в едином порыве завопил, как на матче по боксу. До слуха Лоррен донеслись слова какой-то девушки:

— Я ставлю на пианиста.

Глория повернулась к Джерому, который сделал еще шаг назад. На лице его застыло странное выражение.

— Джером, не надо! Я все объясню…

— Будьте любезны увести отсюда вашу невесту, — проговорил Джером, глядя прямо в глаза Бастиану. — Думаю, мы все очень сожалеем, что приняли ее не за ту. — Даже Лоррен сумела разглядеть пламя, горевшее в его глазах. Что оно могло означать? Ненависть? Ревность? Разочарование? Быть может, смесь всех этих чувств сразу. — Ваша невеста больше не должна переступать порог нашего клуба.

— Уж не тревожься, — ответил ему Бастиан. — Больше ты ее здесь не увидишь.

Стоящая между двумя мужчинами Глория поникла и съежилась. Для Лоррен это зрелище было невыносимо. Она стала пробираться сквозь толпу.

— Глория! — окликнула она подругу, уже дойдя до танцпола. — Гло!

— Пойдем отсюда, — зло крикнул Глории жених и поволок ее за руку с эстрады.

— Ты делаешь мне больно! — возмутилась Глория.

Лоррен вскарабкалась на эстраду и в один миг оказалась рядом с Глорией.

— Отпусти ее! — крикнула она Бастиану, вцепившись в него и стараясь оторвать от Глории. — Она поедет домой со мною.

И тут ее щеку обожгла пощечина.

Из глаз у нее посыпались искры, потом она ощутила боль, словно к щеке поднесли горящую спичку. Поначалу ей показалось, что это Бастиан ударил ее. Но, придя немного в себя, держась за щеку, Лоррен подняла взгляд и встретилась с бешеными глазами Глории.

— Как ты только могла? — крикнула Глория ей.

— Гло! — промямлила Лоррен, совсем растерявшись. — Нет. Я не…

Весь мир разом отодвинулся на второй план: ревущая толпа и ослепляющий свет на эстраде, музыка, которая звучала теперь с граммофонной пластинки. Лоррен видела одну только Глорию, у которой на лице было написано: «Это ты предала меня, ты поломала мне жизнь, это из-за тебя все погибло». Лоррен почувствовала, как у нее задрожали коленки.

— Глория! Я — твоя лучшая в целом мире подруга. Я никогда бы…

— А я никогда не стану разговаривать с тобой, до конца жизни, — холодно бросила Глория.

А потом сделала то, чего не ожидали ни Лоррен, ни Бастиан: резко ударила жениха локтем под дых, и он невольно выпустил ее руку. Глория спрыгнула с эстрады и помчалась через танцпол, не обращая внимания ни на людей, ни на препятствия.

Лоррен хотела побежать вслед за нею, но толпа уже сомкнулась, пропустив Глорию. Пока Лоррен пробиралась к выходу, Глории уже и след простыл.

Теперь попытки догнать ее потеряли всякий смысл. Лоррен увидела направляющегося к дверям Маркуса.

— Как ты думаешь, нам проводить ее домой?

— Я всегда знал, что ты чокнутая, — сказал Маркус, не удостоив ее даже взгляда, — но не знал, что еще и предательница.

Слово обожгло ее, как ватка со спиртом, приложенная к свежей царапине.

— Маркус, Богом клянусь, это не я! Я ничего не говорила Бастиану. Ты должен мне верить.

— С какой это стати? — Он швырнул на пол сигарету и сердито толкнул дверь.

«Предательница». В мозгу вспыхнуло видение: она целуется с Бастианом. «Предательница». Глории она ведь ничего об этом так и не сказала. «Предательница».

Она почувствовала, как кто-то положил руку ей на спину.

— Вы хорошо себя чувствуете?

Карлито. Гангстер, который выяснял отношения с Бастианом. Его серые глаза, обрамленные короткими черными ресницами, смотрели на нее приветливее, чем в прошлый раз.