Возвращение Сэмюэля Лейка - Дженни Вингфилд Страница 57

Сэмюэль выстроил на сцене всех детей и заставил петь «Мой огонек». Когда в шатре показались Нобл и Бутси, он кивком велел Ноблу садиться, а сам вместе с Бутси, откинув полог, вышел в вечерний холод.

Бутси, который весьма уверенно держался на ногах, с удивлением спросил:

– В чем дело, святой отец?

Сэмюэль объяснил, что его невестка не приехала на службу и никому не позвонила, не предупредила, и он волнуется и хочет послать надежного человека проведать ее.

– Наверняка ничего страшного. Но кто знает… Вдруг шина лопнула или машина сломалась.

Что Бернис, возможно, приняла яд или замышляет убийство, Сэмюэль говорить не стал.

Бутси так и распирало от гордости, что ему поручили столь важное дело, и он заверил: рад стараться, для Мозесов и Лейков на все готов.

– Спасибо, что опекаете Уиллади. Держитесь молодцом, Бутси.

Сэмюэль от души хлопнул Бутси по спине. Бутси зашатался, но чудом устоял на ногах.

– Стараюсь держаться, – сказал он хмуро. – Дело нелегкое.

Всю дорогу Бутси не переставал думать, как хорошо, когда тебе доверяют, обращаются за помощью в трудную минуту. Еще недавно никто во всем округе Колумбия не поручил бы ему проведать и любимую собачку, не говоря уж о такой нежной красавице, как Бернис Мозес.

Старый лесовоз Бутси – не машина, а позорище – скрежетал, лязгал, трясся, хрипел и кренился на левый борт. Бутси приходилось вцепляться в руль обеими руками и бороться изо всех сил, чтобы не расплющить в лепешку встречные машины. Обычно он гонял на полной скорости, будто желал проверить, что будет, когда отвалятся колеса. Но сегодня все было иначе. Бутси тащился, высматривая на обочине сломанную машину и обезумевшую женщину, но ему попалась лишь обезумевшая белка – шмыгала туда-сюда, то в лес, то под колеса.

В доме Тоя все огни были погашены, даже фонарь перед входом. Бутси вслепую пробрался через двор, поднялся на крыльцо.

– Кто-нибудь дома? – крикнул он.

Тишина, лишь ветка шуршит о стену.

Он постучал раз, другой, никто не отозвался, и Бутси открыл дверь, прокрался внутрь и зажег свет. Гостиная, слишком опрятная, казалась нежилой.

Бутси двинулся дальше. Крохотная столовая, как и гостиная, сияет чистотой; кухня – тоже, не считая стола. Увидев полчища банок и бутылок – моющие средства, лекарства – Бутси догадался, почему Бернис не приехала на службу. Перетрудилась, бедняжка, наводила чистоту до изнеможения, а тут еще и месячные, а Бутси знал от жены, это такая адская боль, какая мужчине и не снилась, – вот она и выпила микстуру да успокоительную таблетку и легла пораньше. Небось спит как убитая, отключилась после лекарств. Бутси так и не понял, при чем тут рассыпанный крысиный яд, но за один вечер ему пришлось столько думать, сколько не приходилось и за неделю, и на такую мелочь он попросту не обратил внимания.

Бутси хотел было пройти по коридору и заглянуть в спальню, чтобы убедиться в своей правоте, но одолели сомнения. Вдруг Бернис проснется и примет его за взломщика? Или Той вернется и все неправильно поймет, и Бутси ждет участь Йема Фергюсона – будет так же валяться со свернутой башкой?

Поручение он, можно считать, выполнил. Бутси на цыпочках направился к выходу.

И вдруг услышал стон. Низкий, хриплый.

Бутси двинулся на звук. Сначала заглянул в комнату, где у Тоя хранилось спиртное, и чуть там не застрял. Всюду ящики бурбона, скотча, водки, джина, рома и невесть чего еще – мечта любого пьяницы. А стоит ли и дальше оставаться почти трезвым?

Бутси робко шагнул к ящику виски. Этот шаг все перевернет. Никто больше не станет ему доверять – но, черт возьми, как же хочется глоточек, ох как невтерпеж. Бутси залез в ящик, выудил бутылку и откупорил, начисто забыв, зачем его сюда послали.

Он собрался было отхлебнуть – и снова стон, на этот раз громче. Бутси вздрогнул так, что пролил на себя драгоценную влагу.

– К черту, – сказал он обреченно, поставил бутылку и попятился из комнаты.

Он нашел Бернис в ванной на полу, ничком, в костюме Евы. Она была само совершенство, как и представлял он или любой другой мужчина, хоть раз видевший ее, но Бутси ее прелестей не заметил, столько там было крови. Алые пятна на бортике ванны, кровь в волосах Бернис, струйки крови на ее коже.

Бутси застыл как оглушенный, не в силах дохнуть. С минуту он не двигался, ноги не слушались. Наконец ввалился в кухню и схватил трубку телефона. Пришлось рявкать на старушек, болтавших по спаренной линии, чтобы закруглялись, из-за них не дозвониться до Эрли Микса. От волнения Бутси не услышал предательских щелчков, когда кумушки вновь сняли трубки, чтобы узнать, из-за чего переполох.

Эрли выслушал бессвязную речь Бутси, разобрал, что Бернис тяжело ранена, может быть умирает, а все вокруг залито кровью.

– Она на что-нибудь реагирует? – спросил Эрли.

– Что-что?

– Разговаривает? Может открыть глаза и посмотреть на тебя?

– Не знаю. Не знаю! – Бутси едва не плакал от тоски и страха. – Лежит ничком, боюсь ее тронуть.

– Откуда же ты тогда знаешь, что она жива?

– Мертвецы не стонут, – ответил Бутси. – А она все время стонет.

– Сейчас позвоню в «скорую» и буду с минуты на минуту, – сказал Эрли. – Никуда не уходи, слышишь, Бутси?

Бутси слышал и прекрасно понял, что значат слова Эрли. Что бы ни случилось с Бернис Мозес, вина, скорее всего, падет на него, Бутси Филипса.

Когда Эрли добрался до дома Тоя, Бутси тошнило на крыльце.

– Где она? – спросил Эрли, взбегая по ступенькам.

– В ванной, – выдавил Бутси.

Эрли пронесся мимо него в дом. Бутси прислушивался к его шагам и, когда они затихли, приготовился к худшему. Прошла минута страшной тишины, и голос Эрли прогремел, как из пушки:

– Бутси! Быстро сюда!

Вот и все. Наверное, Бернис умерла, и он, Бутси, первый подозреваемый, и бежать некуда, все равно найдут. «Вот, – ворчал он про себя, – что бывает, когда ходишь почти трезвый». Пей он как раньше, нежился бы сейчас в «Открыт Всегда», как дитя на руках у матери. Был бы восхитительно пьян, спал бы, наверное, под бильярдным столом. Да куда там! Его стало заботить, что думают люди, он исправился ради них, отсюда все беды. Делать нечего, сам заварил кашу, сам и расхлебывай.

Бутси нехотя поплелся в дом. Вдалеке уже слышался вой сирен. У Бутси подгибались ноги. У двери ванной он застыл, не в силах сделать ни шагу.

Эрли склонился над Бернис (точнее, над телом Бернис), держа в руке порожнюю винную бутылку.

– Знаешь, что это?

– Я ни капли в рот не брал! Начал, да не успел.

– Ты-то, может, и не успел, – хмыкнул Эрли, – зато она успела.

Он перевернул бутылку вверх дном, и на пол закапала кровь. Или что-то похожее на кровь.