Гитлер_директория - Елена Съянова Страница 57

Возьму на себя смелость предложить следующий, отчасти парадоксальный ответ. Все политические партии начала двадцатого века так или иначе вышли из чрева века девятнадцатого, были завернуты в пеленки традиций, прикармливались принципами из детских диет-уставов, тогда как НСДАП — это дитя… нет — не века двадцатого, НСДАП есть порожденье будущего «сознания катастроф» начала третьего тысячелетия.

Современных террористов порой называют «инопланетянами». Похоже, что фюреры НСДАП тоже казались своего рода пришельцами некоторым политикам того времени. Вспомним растерянность перед Гитлером «мюнхенских договорщиков» (Чемберлена, Даладье); вспомним обморок президента Чехословакии Бенеша, когда Геринг сказал ему буквально следующее: «Я спасу от вас Прагу тем, что своими бомбами сотру ее с лица земли…». А вот что говорил рабочим активистам-агитаторам Роберт Лей:

«Рабочий класс Германии нуждается в такой встряске, от которой у него вылетят не только все зубы, но и мозги. Эта встряска — война. Немецкий рабочий умрет, чтобы возродиться. Из пепла восстанет рабочий-властелин. Чтобы править миром, нужно иметь очень много мозгов — столько природа вам не отпустила, но чтобы все-таки им править, можно и не иметь мозгов, заменив их силой».

А дальше совсем просто:

«Вы должны понимать, что именно мы сделаем. Мы дадим рабочему многое не для того, чтобы он этим пользовался, а для того, чтобы получить от него безграничную веру. Дав безграничную веру, мы и дадим рабочему всё».

Это не были фразы, вызывающие оторопь мысли. Это были методы (к счастью для человечества — лишь первые пробы), вызывающие паралич воли (хорошо, что временный). Я думаю, фюреры тогда победили, потому что сумели застать врасплох.

Через два года, в 1935-м, Лей на весь мир (и в пику Сталину, говорившему об обострении классовых противоречий в СССР) объявил, что в Германии уже и де-факто отсутствует классовая борьба, и начал усиленно строить социализм при набирающей обороты военной машине: повышать зарплату, возводить кварталы новостроек, посылать рабочих в отпуск за границу, обеспечивать бесплатное образование и медицину. Нельзя сказать, что ему это давалось легко: приходилось постоянно конфликтовать с Герингом, Гейдрихом, позже-Шпеером, желавшим наложить лапы на богатую казну Трудового фронта. Но Лей умел давать им отпор; он постоянно и демонстративно, а главное, публично подчеркивал, что борется за реальные блага для рабочего класса, а также и — за его спокойное и хорошо обеспеченное будущее.

Любопытен отрывок из переписки Лея с Альбрехтом Хаусхофером по поводу немецкого социализма. Хаусхофер, прекрасно осведомленный о завоевательных планах Гитлера, понимающий, с кем имеет дело, пишет, что «социализм — не социализм, если он только средство». Лей с ним соглашается, но добавляет, что будет «делать свое дело» несмотря на все «противоречия».

«Мы жили тогда как в раю, — вспоминала в шестидесятых годах бывшая работница завода концерна Боша Клара Шпер. — Отец получил новенький «Фольксваген». Мы переехали в большую квартиру, где у нас с сестрой была своя комната с балконом, на котором сестра развела настоящий цветник из карликовых роз… Мама каждый вечер перед сном крестилась на портрет фюрера, висевший у нас над радиоприемником. А просыпаясь по утрам, мы улыбались нашему рабочему вождю, фотографию которого принес с завода отец. Как мы его любили!»

Девочка Клара, конечно, не догадывалась, как любил и ее, и весь рабочий класс сам трудовой вождь!

«Я занимаюсь скучной работой — внушаю недоумкам, что они соль земли, раса господ, будущие властелины мира!.. — разоткровенничался однажды Роберт Лей в письме к Альбрехту Хаусхоферу (от 19 апреля 1935 г.). — Наши такие же тупицы, как остальные. Главное было дать им работу… Наш рабочий, пока он работает, внушаем и управляем, как прыщавый подросток. Он наденет военную форму, даже не заметив, будучи уверен, что его просто переставили на другое место на конвейере общенационального труда».

Если сравнить это высказывание с приведенным выше о «рабочем-властелине», то возникает ощущение, что этот «теоретик» просто зарапортовался. Ведь все-таки он предлагал «заменить силой» мозги, а не безмозглость!

Когда милитаризация экономики начала отсасывать все больше средств из казны Трудового фронта и социальные программы пришлось сворачивать, Гитлер, боявшийся серьезного недовольства со стороны рабочих, говорил Лею: «Поддержите их, Роберт, поддержите еще немного… Без кавказской нефти и украинского хлеба мне вас по-настоящему поддержать нечем».

В ответ Лей, сам не расстававшийся с бутылкой, объявил первую в мире общегосударственную кампанию по борьбе с пьянством, для «экономии семейного бюджета». А «сэкономленные» за год этой кампании, горячо поддержанной, особенно немецкими женщинами, алкогольные напитки потом, в годы войны, пошли на фронт для поддержания боевого духа немецких солдат.

Где та степень цинизма, что, подобно концентрации яда в крови, может стать для организма смертельной, даже — для организма политика?!

Роберт Лей родился в 1895 году в семье, как он всюду говорил, «бедных крестьян», на самом деле — крупных рейнских землевладельцев. Учился в университетах Йены, Бонна и Мюнстера. В первые дни войны добровольцем вступил в армию. Летчик, лейтенант, кавалер Железного креста. В 1918 году на два года — французский плен. С 1921-го по 1925-й — нормальная жизнь: научная работа, счастливый брак, рождение детей. Всего четыре года. В 1925-м он становится членом НСДАП, сразу заняв должность гауляйтера земли Рейнланд.

С тех пор Гитлер ездил в Кёльн, как на «гастроли в Америку», поскольку Лей сумел разжечь «адский интерес» к «баварскому выскочке» в салонах богатых рейнских промышленников (и особенно — у их жен), и те выкладывали по 300–500 марок за посещение его выступлений. Если партийный казначей Шварц говорил: «Мой фюрер, вам пора съездить в Кёльн», — это означало, что партийная казна настолько истощилась, что следует ее быстро пополнить.

В конце 1925 года на конференции партийных руководителей Северных земель — той самой, где Геббельс громогласно требовал исключения из партии «мелкого буржуа Адольфа Гитлера», Роберт Лей единственным выступил в поддержку фюрера, перекричав Геббельса и объявив собрание неправомочным. Гитлер это запомнил. Обоим.

Карьерный рост Лея в партии был весьма стремительным. В 1932 году он начальник организационного отдела НСДАП; с 1933 — фюрер Трудового фронта.

Гитлер постоянно предлагал своему «самому великому идеалисту» множество постов и должностей. В сороковом, например, — пост министра вооружений. Лей тогда переживал семейную драму и, возможно, поэтому отказался, рекомендовав вместо себя Шпеера. Фюрер предлагал ему взять на себя и обеспечение экономики «рабской силой», сгоняемой в рейх со всей Европы. Лей снова отказался, на этот раз в своеобразной форме: попросил Гиммлера организовать ему арест и отправку в концлагерь, чтобы «на собственной шкуре подсчитать КПД от принудительного труда». Гиммлер организовал! Лей двое суток таскал валуны из болота, выстаивал на аппельплаце и совершал ночные пробежки под дождем и плевками охранников. И пришел к выводу, что рабский труд «не производителен».