Кошка, шляпа и кусок веревки - Джоанн Харрис Страница 57

И вдруг обнаружил, что вовсю пишу! Видимо, муза, кто бы она ни была, все-таки меня посетила. К четырем часам я написал большой кусок в шесть тысяч слов, завершавший мой загадочный сюжет, — и никаких тебе булочек с беконом, никакого чая, никаких тостов! У меня и без этого работа шла просто отлично. Вдохновение, когда оно нахлынет, налетает на тебя с силой курьерского поезда.

Кошка, мурлыча, сидела у меня под стулом. Я уж почти забыл о ней, а она лишь часов в пять, когда пальцы у меня уже заболели от непрерывного печатания, вылезла из-под стула и стала тихонько требовать пищи.

Я дал ей ломтик ветчины. Она одобрительно замурлыкала, и тут я заметил на ней ошейник с металлической табличкой, на которой было написано: КАЛЛИОПА. [93]Довольно странное имя для кошки. Вот уж не ожидал ничего подобного от таких простых людей, как Бренда и Фред. Имя показалось мне очень знакомым, и я сунул нос в Интернет.

Как я и предполагал, имя оказалось древнегреческим — так звали одну из муз. Впрочем, там были перечислены все девять муз, их имена, символы и атрибуты. Но особенно сильно меня впечатляли три из них — возможно, потому, что именно их я видел каждый день над дверью привокзального кафе на платформе № 5: там на вывеске была изображена трагическая маска Мельпомены, комическая маска Талии и лира Терпсихоры, музы танца.

И на меня снова нахлынули мысли о необычной троице с платформы № 5 — о Толстом Фреде с его вечным трагизмом во взгляде, о веселом некрасивом Сэме с лицом типичного комика и о Бренде, хотя ее заявление, что некогда она была танцовщицей, по-прежнему вызывало у меня сильные сомнения. Конечно, все это довольно странно. Ведь муза — это просто некий архетип, метафора, воплотившая в себе вечное стремление человека к прекрасному. Представить себе, что музы могут быть реальными существами, что они способны принимать человеческое обличье и вмешиваться в дела людей… Нет, это просто глупость! Не правда ли? О таких вещах любит читать моя Дженнифер — подобная история вполне могла бы оказаться в сборнике рассказов, написанных какой-нибудь несдержанной особой, автором «женской прозы», обожающей подобные сюжеты. Но я смотрю на вещи реалистично. И не унижаюсь до подобных завлекательных историй. Я изучаю человеческую природу, мое вдохновение приходит изнутри, рожденное потом и кровью, упорством и тяжким трудом. Ясное понимание этого как раз и ставит меня в особое положение по отношению ко многим другим. К тому же я полностью отдаю себе отчет в собственных возможностях и способностях.

Что же касается кошки — необдуманно названной в честь музы поэзии, — вряд ли это может кому-то повредить, как никому не повредит и то, что она поживет немножко у меня, скажем, пару недель. Не то чтобы я мог поверить, будто Каллиопа — не просто кошка, но, знаете ли, художники — странные люди, творческие, суеверные. Некоторые зажигают ароматические свечи. Некоторые молятся предкам. Некоторые держат у себя на письменном столе всякие амулеты — считают, что они способны принести счастье и вдохновенье.

Что же касается кафе на платформе № 5 — то оно пока что функционирует, как и прежде, но теперь там хозяйничают волонтеры — в подавляющем большинстве это безработные актеры, будущие поэты и прочий творческий люд, у которого свободного времени хоть отбавляй. И я по-прежнему люблю там работать, ибо чувствую, что это место дает мне ощущение собственных корней, делает меня ближе к моим читателям. Кошку я всегда беру с собой — дома она становится беспокойной, и потом, по ней скучают другие посетители кафе.

В общем, кафе, можно сказать, процветает, а его посетители — поэты, будущие драматурги и даже писатели вроде меня, которым лучше всего работается именно в таком, самом простецком, окружении, — по-прежнему поддерживают связь со своими музами, с удовольствием поедая и смазанные маслом тосты, и жирные сэндвичи с беконом и запивая все это крепким чаем из огромных тяжелых кружек.