Под небом Индии - Ренита Де Сильва Страница 57

Мэри

Молоко и мед. 1936 год

– Мисс Бригам, я так рад, что вы смогли прийти. – Провожая Мэри в дом, доктор Кумар ласково улыбался. – Это моя жена, Бринда.

Полная женщина покраснела и повторила слова мужа:

– Рада, что вы смогли прийти.

– А это, – произнес врач, указывая на высокого смуглого англичанина, – доктор Чарльз Сомс. Он практикует в главном городе региона, но остановился на несколько недель у нас в городке, в коттедже через несколько домов от нашего. Он недавно болел, и свежий воздух пойдет ему на пользу. Не так ли, доктор Сомс?

– Я провел здесь всего несколько дней, но мне уже лучше, – улыбнулся тот.

На столе у Кумаров царило настоящее изобилие – сэндвичи с огурцами и яйцами, картофельные бонды ^[28] и луковые бхаджи, рисовый пудинг и всевозможные пироги, кхир, ладду и бурфи, чай и кофе, свежий сок лайма и ласси ^[29] из манго.

Однако именно благодаря неожиданному присутствию доктора Сомса Мэри почувствовала себя за этим столом как дома – впервые с тех пор, как приехала в Индию. Его обходительность, то, с каким вниманием он наклонял голову, когда слушал своих собеседников, напомнило ей об Англии, о мужчинах, ухаживавших за ней и ее кузинами во время их поездок в карете по городу или когда девушки отправлялись в гости. После долгих дней, во время которых Мэри пыталась вписаться в жизнь этой знакомой ей, но все же чужой страны, возможность вежливо побеседовать с кем-то, кто давал именно такие ответы, которых она ожидала, стала для девушки облегчением. Ощущение было такое, как будто она надела удобные туфли, после того как целый день ходила в тесной обуви.

– Хотите посмотреть на процессию по случаю дня рождения короля? – спросил чуть позже доктор Кумар.

– С огромным удовольствием, – ответила Мэри, улыбаясь.

В городе царила атмосфера праздника. Торговцы продавали сладости и деревянные игрушки, вышитые шарфы и браслеты. Ветер, доносивший приторный аромат, трепал разноцветные флаги, висевшие вдоль дороги на деревянных столбах.

Доктор Кумар купил у одного из торговцев сахарной ваты.

– Ее любят не только дети, – произнес он, протягивая угощение Мэри и своей жене.

Розовая сладость, похожая на облако, таяла во рту у девушки, возвращая ее в те дни, когда отец, сажая Мэри на плечи, отправлялся с ней на ярмарку.

У обочин столпились люди, постаравшиеся выбрать наилучшее место для того, чтобы увидеть процессию.

– Идемте вон туда, – сказала Мэри, заметив огороженный участок, где стояли стулья, часть из которых пустовала.

Доктор Кумар и его жена остановились.

– Эти места для английских сахибов и мемсахиб.

– Тогда мы постоим вместе с вами здесь, – произнесла Мэри, не желая оставлять своих спутников.

Доктор Сомс согласно кивнул.

– Вы ничего отсюда не увидите, – сказал доктор Кумар. – За годы жизни здесь мы видели уже множество таких процессий. По правде говоря, нам бы хотелось отправиться домой. Доктор Сомс, когда пройдет процессия, будьте добры, проводите мисс Бригам до нашего дома. Мы договоримся насчет кареты, которая отвезет ее обратно.

– Прошу вас, не беспокойтесь из-за меня, – ответила Мэри. – Я бы хотела вернуться пешком. Это совсем недалеко, и я смогу увидеть город.

– Пожалуйста, зовите меня Чарльзом, – сказал доктор Сомс Мэри, когда доктор Кумар с женой удалились.

Девушка улыбнулась.

– А я – Мэри.

– Возможно, мы… – Чарльз кивнул в сторону огороженного участка.

Мэри замешкалась. Ей было неловко сидеть, когда столько местных жителей вокруг стояло.

Однако затем толпа издала приветственный возглас и все, толкаясь, ринулись вперед, стремясь взглянуть на процессию. Любопытство взяло над Мэри верх. Поднырнув вместе с шедшим за ней Чарльзом под веревку, девушка встала у обочины. Стулья опустели: англичане теперь тоже стояли у дороги, устремив взгляды в сторону возвышавшегося на холме дворца.

Ворота дворца открылись, и оттуда появились барабанщики. За ними шли трубачи и другие музыканты с инструментами, которые были незнакомы Мэри. Дальше следовали всадники на лошадях, покрытых блестящими попонами. На головах у всадников были украшенные драгоценностями тюрбаны. За ними двигались волы, запряженные в резные повозки, увитые гирляндами и наполненные подарками, – вероятно, их преподнесли королю на день рождения. Замыкали процессию слоны, и земля сотрясалась под их тяжелой поступью. Слоны тоже были пышно украшены. На их спинах были установлены усыпанные драгоценностями, напоминавшие троны сиденья, на которых ехали члены королевской семьи.

– Что за показная роскошь! Должна сказать, все это выглядит слишком пестро, даже вульгарно, – прошептала стоявшая рядом с Мэри женщина, обмахиваясь веером с причудливым орнаментом.

На голове у нее была огромная шляпа, задевавшая щеку Мэри каждый раз, когда женщина поворачивала голову.

– Ходят слухи, что королева каждое утро принимает ванну из молока и меда, – послышался шепот Чарльза.

Мэри повернулась к нему:

– Это правда?

– Нет.

Врач с ухмылкой подмигнул ей, большим платком вытирая с носа капли пота.

Не сумев сдержаться, Мэри улыбнулась ему в ответ и, поправив шляпку, вновь повернулась к дороге. Внезапно толпа замолчала.

Жалили комары; воздух был горячим и чрезвычайно влажным. Однако Мэри даже не замечала этого. Ее взгляд был прикован к королю в украшенном рубинами, сапфирами, жемчугом и золотом одеянии; он махал рукой восхищенной толпе, сидя в установленном на спине слона золотом паланкине.

Королева ехала в таком же паланкине, высокомерно поглядывая сквозь вуаль на окружающий мир. Несмотря на вуаль, было заметно, что у нее очень пристальный взгляд.

Ее внешний вид – осанка, наклон головы, то, как властно и самоуверенно она смотрела на столпившихся подданных…

Мэри охватило невероятное возбуждение, и она изумленно открыла рот. Я ее знаю.