Танго в стране карнавала - Кармен Майкл Страница 56

Во вторник после нашего уик-энда с Мистером Катрой Фабио позвал меня в Мангейру, на вечер композитора, пишущего самбы.

— Тебе необходимо послушать хоть немного нормальной музыки, — ворчал он, заталкивая меня в автобус.

Обычно он ходил на подобные мероприятия один — то, что связано с сочинением музыки и композиторами, не подразумевает присутствия женщин, — но сейчас решил использовать это событие в качестве удара в своей войне с кариока-фанком. О вечере было объявлено за неделю, причем предлагалось приходить с новыми оригинальными композициями в стиле самбы. Белые sambistas из богатой Зоны Сул прибыли загодя. Некоторые нервничали из-за торговцев наркотиками, которые занимались продажей травки прямо на крыше прямоугольного дворика мангейрской школы самбы. Послышался звук, похожий на взрыв гранаты, и хорошо одетый гитарист в модных твиловых брюках ухмыльнулся, глядя на меня.

Вскоре прибыли президент Общества композиторов Мангейры и его помощник. Первый был похож на Спайка Ли, ^[68] но в больших темных очках с оправой из яркого пластика, второй был одет, как сутенер, — но эксцентричный вид этой пары ничуть не умалял их значения в глазах собравшихся. Именно благодаря им Мангейра победила на трех карнавалах, если не больше. Вплотную за ними следовал коренастый, средних лет бэк-вокалист в фуфайке с надписью: «АМЕРИКАНЕЦ ПО РОЖДЕНИЮ, БУНТАРЬ ПО ПРИЗВАНИЮ. ЯРОСТЬ АДА НЕ ТАК НЕИСТОВА, КАК ПРЕЗРЕНИЕ МЯТЕЖНИКА».

Президент велел уборщику принести ему маленький деревянный ящик и уселся на него, чтобы за столом возвышаться над всеми. Вице-президент выбрал обычный плоский стул. Меня как женщину посадили вне круга, соблюдая иерархию, как в стаде кенгуру, — мотивировали это тем, что женщины не сочиняют самбу.

— Потому что лишены такой возможности? — спросила я с надеждой.

— Нет, потому что лишены такой способности, — был ответ.

Президент прокашлялся, прочистил горло и мрачно осмотрел собравшихся.

— Мы собрались здесь, чтобы развивать samba do terreno, исконную самбу. Самбу наших праотцов. Нас не интересуют карнавальные самбы или коммерческие пустышки. Нас не интересуют переработки богатеньких белых, пытающихся изобразить жизнь в фавелах.

Он смотрел поверх пластмассовой оправы своих очков, дожидаясь, пока до всех дойдет последняя фраза, и двое-трое белых мальчиков университетского вида стали потихоньку заталкивать нотные тетради в свои модные кожаные чемоданчики.

— Я просто хочу сказать, что, если ты не живешь в фавеле, если ты никогда не жил в фавеле и никогда не будешь жить в фавеле, прости, сынок, но тогда уж и не пиши про это.

Короче говоря, они искали нового Картолу, музыканта редкого и блестящего таланта, чьи оригинальные композиции могли бы прославить фавелы в будущем. Самба переживает кризис, сказал президент. Люди не сочиняют самбы так, как бывало прежде, но они полны решимости переломить эту ситуацию.

По залу прошел гул одобрения. Кто знает, чему может положить начало эта встреча? Похоже, затевалось что-то вроде бразильской самба-версии «Австралийской звезды». ^[69]

Президент поерзал на своем ящичке, быстро переговорил о чем-то вполголоса с вице-президентом, сообщил музыкантам, что «разговоры во время выступлений будут расценены как недостаток воспитания», после чего махнул барабанной палочкой в направлении первых выступающих, давая сигнал, что они могут начинать.

За этим последовала странная сцена: чернокожие мужчины из Мангейры сидели за столом и делали пометки, а белые приличные ребята корячились перед ними, изо всех сил стараясь доказать, что тоже могут сочинять и играть негритянскую музыку. Налицо была пикантная и забавная инверсия расовых ролей, пусть даже юноши и не принесли мастерам ту музыку, которой те ждали.

Были в вечере яркие моменты, например Пинго, одно из дарований Мангейры, который, несмотря на изумительную композицию «Кающийся грешник», вряд ли мог претендовать на звание «Молодая звезда самбы» в своем почтенном семидесятилетнем возрасте.

После этого прозвучала изысканная и виртуозная классическая самба от музыканта, играющего в баре «Бип-бип», пользующемся дурной славой в Копакабане.

Потом играл Фабио, за ним — двое парней из Мангейры, они никак не могли сговориться, в какой тональности начинать.

Ну и несколько сочинений о жизни в фавеле, смущенно исполненных хорошо одетыми ребятами из Зоны Сул.

Нечего и говорить, что спустя три недели на поиски нового Картолы махнули рукой. Я понимаю, как больно сознавать, что новое поколение ни в грош не ставит любимую тобой культуру, но, по мнению Фабио, речь шла даже не об этом, а о разнице между искусством, вдохновляемым надеждой, и искусством, движимым отчаянием и безысходностью. Этот бунт не имел перспективы, он не стоил всей великой истории бразильской музыки.

— Говорят, что в фавеле стало лучше жить. Хорошо, я соглашусь с этим. Тридцать лет назад в фавеле никто читать не умел, зато там писали самую прекрасную музыку, какую только слышал мир. Теперь все стали грамотные, умеют читать, но все, что они делают, — смотрят телевизор и слушают всякое дерьмо.

Я, правда, сомневаюсь, что дело касалось искусства, но 30 сентября 2005 года нескольких эм-си доставили в федеральную полицию, допросили и предупредили, что им запрещается писать и играть песни, нарушающие общественное спокойствие. Администратор интернет-сайта, пропагандирующего кариока-фанк, был арестован. Телефон Мистера Катры не отвечал, звонить родственнику Сабрины мы не решались, так что оставалось следить за новостями по выпускам газеты «О Диа». Уж там-то должны знать, что к чему, ведь на страницах этой дивной газеты звучали горячие призывы пересажать всех диджеев. Демонстрируя не то наличие цензуры, не то (что даже хуже) отсутствие интереса, ни одна солидная газета не отреагировала на столь грубое нарушение свободы слова. Зато эти издания всерьез обсуждали буржуазных «бунтарей» — группу «Слипнот» и Аврил Лавин, а чего стоили интервью с этой британской дешевкой, М.И.А., этой пустышкой, нагло и беспардонно подделывавшейся под кариока-фанк, чтобы упрочить свой попсовый имидж на фоне лондонской музыкальной тягомотины. Неудивительно, что в Рио ее не признали. Хотя, с другой стороны, романтика АК-47 и коктейлей Молотова, возможно, больше привлекает тех, кто не живет в зоне военных действий.

Не понимаю, почему всё это меня так волновало, ведь и Мистер Катра, по сути дела, просто скользкий тип с сексистскими идеями, и его супруге следовало бы как следует проучить муженька (а если не супруге, то хотя бы одной из его двенадцати подружек). Я знаю, что фанк — никакая не музыка и звучит паршиво, что из-за него дети перестали учиться играть на гитарах и кавакинью, и все же что-то заставляет меня снова и снова вставать на его защиту. Конечно, самба лучше. Но она умирает, а кто-то же должен принять вызов полчищ М.И.А. и бесчисленных Аврил Лавин, в их модных прикидах цвета хаки, с их гламурными атрибутами бунтарей, и пока против них выступают такие ребята, как Катра.