Запойное чтиво № 1 - Александр Крыласов Страница 56

Анчуткам стало скучно и душно в тесной переноске. Первым на пол выбрался Спиридон, следом вылез Ермолай. Они осторожно выглянули из-под стола и увидели пропитого дядячку, сидящего в углу и лакающего в одинаре водку. Спиря пошевелил пятачком.

— Ну, чё, Ерь, взлохматим пассажира?

— Дава-а-ай.

Анчутки мигом скукожились до десяти сантиметров и обернулись чёртиками ядовито-зелёного цвета, их кожа стала голой и влажной, как у озёрных лягушек. Они вскарабкались на стол и спрятались за бутылкой водки. Место для дислокации они выбрали преотлично, кроме пропойцы их никто не мог увидеть. Еря прогулочным шагом вышел из-за бутылки, небрежно облокотился о стопку и подмигнул забулдыге.

— Мужик, а, мужик, ты меня видишь?

Выпивоха поперхнулся и закашлялся, его взгляд остекленел и обезумел. Следом за Ерей из-за бутылки показался Спиря, он подошёл к стопке, сунул туда пятачок и понюхал содержимое. Поморщился, чихнул и грозно пропищал:

— Всё бухаешь?!

У мужика изо рта выпала оливка, она шлёпнулась на стол и покатилась по направлению к Спире. Спиридон обработал её, словно мяч и паснул Ермолаю, а тот, как заправский футболист отправил её обратно мужику в рот. Пропойца сделал глотательное движение и снова впал в ступор.

— Ну, ты, дятел тоскливый! — начал допрос Еря, — отвечай, когда с тобой чёртики разговаривают! В глаза смотри! Сколько дней квасишь, образина?

— Вы хотели сказать, лет? — проблеял мужик.

— Ах, ле-е-ет, — одобрил Еря, — это же совсем другое дело. Сразу видно — наш человек.

— И как же тебя кличут, наш человек? — поинтересовался Спиря.

— Ростислав Афанасьевич.

— И что же ты пьёшь? А-а-а? Ростислав Афанасьевич?

— Всё, что горит.

— Что, и мазут пробовал?

— Не-е-ет.

— А мне доводилось, — прихвастнул Спиря, — как-то целую цистерну в одну лузу схомячил.

— И как? — округлил глаза Еря.

— Параллельно. Правда, от моей отрыжки все хомячки в округе сдохли, и в Исландии вулкан зафурычил, но в остальном — без последствий.

— Братцы, а вас потрогать можно? — осмелел Ростислав Афанасьевич.

— Жену свою трогай.

Афанасьич осёкся. К столику приблизился официант.

— С кем ты всё время разговариваешь? Сам с собой что ли?

Афанасьич боязливо показал пальцем на стол. Анчутки тут же стали невидимыми.

— Видишь?

— Что?

— Зелёных чёртиков?

— Ты что, командир, уже до «белочки» наковырялся?

— Да вот же они, — Афанасьич поднял бутылку, потом стопку.

Чёртиков нигде не было.

— Шёл бы ты отсюда. Нашему заведению проблемы ни к чему.

— Они только что были здесь! — заорал на весь зал Ростислав Афанасьевич, — я не вру! Ты что, мне не веришь?!

— Проваливай отсюда, доходяга. Он мне ещё бузить будет, — официант собрался уже применить физическую силу, но тут его позвали в другой зал.

— Скоро вернусь, — предупредил он.

Анчутки вновь материализовались.

— Этого официанта нужно уволить за профнепригодность, — внёс рацпредложение Спиря, — он же подслеповатый.

— Куда только смотрит метрдотель? — возмутился Еря, — такой блюдонос может запросто перепутать соль и сахар.

— Щи и борщ, — подхватил Спиря, — яблоки и груши и, что самое обидное — сало и осетрину.

— Но я-то вас вижу и слышу! — возликовал Афанасьич, — значит, я — избранный.

— Само собой.

— Да, — расплылся алкозавр в дурашливой улыбке, — я такой. А теперь сгиньте! Пошли к чёртовой матери!

— Ага, размечтался, — хихикнул Ермолай.

— Ах, ты чёрт с рогами! — забулдыга схватил с соседнего стола пивной бокал и накрыл им Ерю, как надоедливую осу, — тварь! Нечисть! Сгною тебя здесь, как оппозиционера!

Еря заметался в стеклянной западне. Тогда Спиря стал расти, расти, и достиг трёхметрового роста. Он взял Афанасьича за шиворот, вздёрнул на воздух, и принялся трясти, как грушу, пропитушка лишь ногами засучил.

— Ты… моего брата… в темницу заточил? Нет, и не будет тебе прощения, — тонким фальцетом записклявил Спиридон, — пока-а-айся, великий грешник, пока-а-айся! Ерька, ну, как тебе мой дивный волжский бас?

— Спирька, сколько раз можно говорить, у тебя не бас, а дискант, фистула, — пропищал из своего заточения Еря.

— Сам ты фистула.

— Завяжу пить, вот те крест завяжу, — побожился Афанасьич, болтая ногами в воздухе.

— Не вздумай, — Еря, с помощью Спири, выбрался из бокала и погрозил выпивохе пальцем, — Переплут нас тогда уроет.

— Это ещё кто такой?

— Поверь, Ростислав Афанасьевич, лучше тебе с ним не пересекаться, — пискнул Спиря, роняя пьянчужку на пол.

— Предъявите мне его! — заблажил пропойца, — немедленно! Я ему устрою Куликовскую битву!

— Я сейчас кого-то за ушко, да на солнышко! — в зал ворвался злой, как чёрт, официант.

Анчутки сделались невидимыми и шмыгнули в переноску, а блюдонос потащил Афанасьича за шкирку из зала.

— Так всегда и бывает, — проскулил из переноски Ермолай, — пришёл халдей и всех разогнал. К чёртовой бабушке.