Хьюстон, у нас проблема - Катажина Грохоля Страница 56

Этот материн уродский пес меня серьезно достал – на этот раз очень серьезно! У меня нос распух и по бокам от него два красных следа от его зубов, я выгляжу так, будто у меня последняя стадия сифилиса! Эта сволочь вчера меня укусила, когда я наклонился к матери, чтобы ее поцеловать. Нужно держаться подальше и от мамочки, и от этой псины.

– О боже, милый, с тобой ничего не случилось?!! – закричала матушка и кинулась к… этой жучке! Да-да, именно! Вот никто бы не додумался, а матушка именно так и сделала!

Вот клянусь, я когда-нибудь этого мерзавца отвезу на какое-нибудь озеро и там сниму с него все эти его идиотские шлеечки. И, может быть, мне повезет – и какой-нибудь канюк унесет его и скормит своим птенцам! И тогда от этого пса будет хоть какая-то наконец польза – когда его сожрут птицы.

Мамуля наставляла меня, чтобы я был внимателен: в самолете (я должен следить, чтобы самолет не упал?), в аэропорту – «там ведь преступники», с багажом – «ведь придется доплачивать», в отеле – «ты ведь камеру берешь», в океане – «я вообще-то надеюсь, что ты будешь плавать в бассейне и что там на пляже, по крайней мере, есть спасатели…», на солнце – «потому что солнечный удар, а у тебя такая нежная кожа», ночью – «если будет холодно, надо куртку взять или свитер», днем – «особо ни с кем не общайся, ты такой легковерный»! В баре – «только слишком много не пей, я Джери знаю и никогда не думала, что он для тебя самая подходящая компания…», с фруктами – «мой все, а то еще подхватишь какую-нибудь болезнь…», под водой – «надеюсь, что ты не будешь так глуп, чтобы получать удовольствие от ныряния», на воде – «не плавай на скутерах, волны в океане бывают очень большие, гораздо больше, чем в Зегжинском заливе…», с плавками – «меняй мокрые плавки, а то замерзнешь», и главное – «осторожнее с девушками, ты же знаешь, какие они, не связывайся абы с кем».

И только после этой пламенной речи я смог наконец покинуть свою матушку и ее наилучшего дружка, довольного своей победой.

Теперь у меня есть час на то, чтобы собрать вещи, вызвать такси в аэропорт. По дороге надо подхватить Джери и сделать короткий звонок Яреку с напоминанием о моих заказах – все это после того, как я постучу как следует в пол, ибо Серая Кошмарина уже минут пятнадцать подает мне знаки. Может быть, она использует азбуку Морзе? Я меняю диск на Морриконе и оставляю – пусть привыкает. Если она не полюбит эту музыку – она никакую музыку не полюбит. И стучу в последний раз.

Ну и вот.

За десять минут я собран, сумка маленькая, потому как – что мне нужно? Климат там умеренный, тепло, отель шикарный, камеру на плечо, документы есть, деньги есть…

Все.

Я готов.

* * *

С Мартой любая поездка превращалась в испытание. А особенно – время прямо перед отъездом.

Даже если едем поездом.

– Можно я доложу свои вещи в твою сумку?

А ведь я именно потому, что на поезде едем, ограничил себя еще сильнее, чем обычно, ведь мне и так предстоит тащить два места багажа, свое и ее, поэтому я разумно не брал с собой всего, что хотел бы взять, зачем изображать из себя бывалого носильщика? И так понятно, что сила у меня есть, нечего ее зря демонстрировать.

А почему?

А потому что.

– Ты все это берешь с собой? – спросил я осторожно, когда узрел на кровати кучи вещей, приготовленных к укладке. Вся поверхность постели – а она имеет в ширину сто шестьдесят сантиметров, потому что более широкая у окна не поместилась бы – была ровным слоем закрыта разноцветными маленькими тряпочками.

– Все? Нет, конечно, не все. Только то, что тут лежит, – удивилась Марта.

– Вот это все?!! – повторил я вопрос, обводя рукой все это богатство.

На подоконнике, рядом с цветами, теми самыми, которые я недавно выбросил, тоже что-то маячило – сумочка.

– Ну какое все-то?? – с недоумением произнесла Марта. – Не могу же я свитер оставить! – И она вытащила из горы вещей то, что могло бы быть свитером. – Ведь погода может поменяться! И куртку непромокаемую я тоже беру, мы ведь будем ходить гулять!

У меня перед глазами встала картинка, как мы с ней маршируем под дождем.

– Вот это – если будет ветрено, а у моря часто бывает ветер, а это не пропускает ветер, – бело-черная блузка отправилась в чемодан. – Вот эти штаны подходят к той блузке, а джинсы я беру на тот случай, если будет тепло. Тут вот у меня белье, эти три блузки – на смену, четвертая – если мы захотим вечером куда-нибудь сходить… – Она задумалась: – И у меня к ней еще есть подходящая юбка, та, что ты любишь, фиолетовая. А знаешь что, ты прав: думаю, надо и ее взять тоже! – Она вытащила из шкафа еще какую-то шмотку и приложила ее к себе: – Что думаешь?

А я вообще не думал – с меня было достаточно.

– Мы едем на два с половиной дня к Конраду и Аде, – ответил я.

– Да я знаю. – В левой руке она держала красную футболку с чем-то золотым спереди, а в правой голубую тунику. – Какую взять? Или лучше возьму обе, а на месте уже решу. – И она бросила в кучу шмотья еще две новые шмотки.

– Ты многовато берешь, мне кажется, – все-таки сказал я отважно.

– Да ты, наверно, шутишь! И что я должна оставить? Полотенца? Благодарю покорно! Ты что, не помнишь, как мы были в Казимеже?

Я помнил. Да, там действительно не было полотенец. Да, там действительно приходилось вытираться наволочкой – это Марта придумала. Подушек было две, и наволочек тоже было две, и догадайтесь с двух раз, кто спал на подушке без наволочки?

– А это? – я показал на приличных размеров сумку, в которую при сильном желании мог бы упаковать все свои вещи: шлепанцы, рубашку… все.

– Да ты только посмотри, какая она хорошенькая! Наконец-то мне есть где хранить косметику! – триумфально воскликнула Марта и на коленях поползла по разложенным перед ней вещам в направлении сумочки. И должен признать – выглядело это очень сексуально.

Я не хотел заглядывать в эту сумку – ну чего я там не видел? Но Марта все же мне показала.

– Чудо! Смотри, тут есть отделения, вот тут у меня кремы, бальзам, косметика, смотри, тут даже есть отделение для карандашей! Видишь, как все устроено? А вот сюда жвачку. Я наконец-то могу видеть, что у меня есть.