Низина - Джумпа Лахири Страница 56

Я отлично понимаю, какой плохой матерью Беле всегда была. Мне даже немного хочется, чтобы она оказалась сейчас еще маленькой и могла бы просто забыть меня. Но теперь понимаю: она будет меня ненавидеть. Если она захочет поговорить со мной или увидеться, я сделаю все, чтобы это устроить.

Объясни ей все такими словами, какие, по-твоему, ей будет не так больно услышать. Надеюсь, ты скажешь правду. Что я не умерла и не исчезла, а уехала в Калифорнию. Там мне предложили преподавательскую работу в колледже. Хотя ее это не утешит, но все-таки скажи ей, что я буду скучать по ней.

Как ты знаешь, я много лет все думала, когда же мы с тобой сможем рассказать ей об Удаяне. Для этого я все ждала ее подходящего возраста, но теперь стало уже не важно. Ее отец — ты. Когда-то давно ты сказал, а я никак не хотела с тобой согласиться, что ты оказался лучшим родителем, чем я. И я точно знаю: ты — отец лучше, чем получился бы отец из Удаяна. Сейчас я не вижу смысла подвергать ваши с ней отношения каким-либо изменениям.

У меня нет пока точного адреса, но ты можешь связаться со мной через университет. Я никогда больше тебя ни о чем не попрошу. Средств, которые мне здесь предлагают, будет вполне достаточно. Ты конечно же сердишься на меня, и я даже пойму, если ты не захочешь поддерживать со мной связь. Надеюсь, со временем вы с Белой поймете, что мой уход только облегчит нашу ситуацию. Буду верить, что так и будет.

Удачи тебе, Субхаш, и до свидания!

P. S. Благодарю за все, что ты для меня сделал, оставляю тебе Белу.

Письмо было написано по-бенгальски, так что Бела сама не могла прочитать его. Субхаш передал ей только урезанную версию, как-то умудряясь при этом смотреть в ее расстроенное личико.

Бела уже достаточно выросла и понимала, как далеко отсюда находится Калифорния. Она спросила, когда мама вернется, и он ответил, что не знает.

Он приготовился утешать ее, выводить из потрясенного состояния, но Бела сама стала утешать его, обвила его шею руками и крепко прижалась к нему. Словно боялась, что он тоже куда-нибудь от нее денется.

— Папа, я с тобой никогда не расстанусь, — сказала она.

Он давно знал: их брак с Гори потерял всякие шансы превратиться в настоящее супружество, но за все эти годы Гори ни разу не завела разговора о своем желании уйти от него.

Иногда он даже и сам думал о том, что после поступления Белы в колледж, после ее отъезда, они с Гори, наверное, начнут жить порознь. Вот Бела подрастет еще, станет независимой, не будет нуждаться в их заботе, тогда в их жизни может начаться новая фаза.

Он всегда считал: Гори, как и он, терпит их брак ради Белы. Ему в голову не могло прийти, что Гори недостанет терпения подождать.

Из трех женщин, имевшихся в жизни Субхаша — мать, Гори и Бела, — у него осталась теперь только одна. Мать повредилась рассудком. В ее голове больше не было ясности — там все теперь заполонили воспоминания об Удаяне и о его смерти.

И умопомешательство играло роль ее единственной отдушины. Она сидела дома взаперти, только один раз в день выбиралась за порог. За ее физическим благополучием и безопасностью следила Дипа.

А вот рассудок Гори спас ее. Он позволил ей распрямиться, расчистил для нее путь. Путь, по которому она пошла дальше.

Что еще оставила Беле ее мать? На ее правой руке чуть повыше локтя темное пигментное пятно — того же смуглого цвета, какого была кожа у матери. И такое же пятнышко, только маленькое, находилось на безымянном пальце правой руки Белы.

А в их доме в Род-Айленде, в комнате Белы, появилось новое воспоминание о матери — тень на стене, очертаниями напоминавшая мамин профиль. Эту тень Бела стала замечать только после ухода матери и с тех пор все время смотрела на нее.

Лоб, нос, рот, подбородок — все точно как у мамы. Что давало такую тень, Беле было неизвестно. То ли ветка дерева, то ли какой-то выступ на карнизе, так преломлявший солнечный свет.

Каждый день, после заката солнца, тень исчезала и каждое утро возвращалась на свое место. Бела никогда не видела, чтобы тень изменила форму или поблекла.

В тени на стене Бела каждое утро узнавала профиль матери, и у нее оставалось ощущение — та опять навестила ее. Так иногда люди угадывают какой-то родной и близкий им облик в облаке на небе. Только, в отличие от облаков, этот образ никогда не распадался, никогда не менял очертаний, никогда не превращался во что-то другое.