Стоя под радугой - Фэнни Флэгг Страница 56

– Отпей маленько, будь добр.

Хэмм отхлебнул и вернул банку. Родни долил доверху виски, попробовал и сказал:

– Во, теперь это кола. Так что, Хэмбо, этим ты каждый день и занимаешься? Месишь грязь на скотных дворах?

– Вроде того.

Родни скептически оглядел чипсину с колбасным вкусом, но тем не менее куснул.

– И чего ты так хотел заполучить эту работу, для меня загадка. Я же знаю, что этим не заработаешь.

Хэмм согласился:

– Да, денег негусто. Но кто-то должен протянуть этим людям руку помощи. Гляди, как они живут: еле сводят концы с концами, а большинство висит на волоске. – Хэмм откусил от сырного крекера с маслом в середке. – В дождь они даже выйти не могут, а правительство дорогами не занимается. Деньги вкладывают в большие города, строят красивые здания, эстакады и тоннели, а мелких фермеров, старательных трудяг, которые исправно платят налоги, игнорируют. Меня такое зло берет. Так и с отцом моим поступили, а я смотрел… Но что я могу сделать. Хоть утешить немного, подбодрить.

– Такова жизнь, Хэмбо. Богатые богатеют, а бедные беднеют, чтоб они были здоровы. Единственная разница между нами и богачами – это что у них деньги есть, а у нас нет.

Хэмм сказал:

– Слушай, Родни, не думаю, что разница только в деньгах. Они другие. Я с такими общался и видел это собственными глазами.

– Когда это было?

– После войны, школьником, я познакомился с несколькими богатыми парнями из колледжа. Не то чтобы мы подружились, нет, но один парень из Миннеаполиса, должно быть, решил, что я уникальный чувак, и пригласил съездить к ним домой на выходные.

– Погоди-ка. Ты? Уникальный?

Хэмм улыбнулся:

– Ну да, они говорили, что у меня забавный акцент, ну и я чуток его усилил, знаешь, изображал перед ними эдакого деревенщину. В общем, поехал я с ним. Подъезжаем к огромному трехэтажному особняку, я в жизни ничего подобного не видел. У них задний двор – это озеро.

– Какое это было озеро?

– Нет, ты не понял, это было их озеро. Говорю тебе, натуральные богачи, и тут парень сообщает, что это их летний дом. Я ему: «Где ж вы зимой живете, в Букингемском, мать его, дворце?» В общем, никогда не чувствовал себя настолько не в своей тарелке. Родичи его были холодны как рыбы. Думаю, они и друг друга-то не любили, а со мной обращались, будто я какое-то насекомое, свалившееся с дерева. И вот что я тебе скажу: после той поездки я предпочту общество любого фермера этим людям. Мне ничего ихнего не надо. Пусть у них будут большие дома, слуги, автомобили, мне этого не нужно. – Он замолчал. Смотрел на ручей, а по глазам было видно: сам он далеко отсюда. Потом сказал: – Но у них была яхта. Такая, знаешь, красивая, не передать. Вся белая, внутри отделана блестящим деревом. Однажды его старик взял нас всех покататься по озеру… – Хэмм покачал головой: – Сказать по правде, дружище, я бы за такую птичку дал себе правую руку оттяпать.

Вдруг Родни стало его жалко. Он попытался подбодрить друга:

– Знаешь, что тебе нужно, Хэмбо? Тебе нужно смотаться со мной в Сент-Луис, сыгранем в покер, подурачимся. Повеселимся – ради разнообразия. Что скажешь?

– Я б с удовольствием, да времени нет совсем. – Хэмм поднялся с лавки.

– Ну, знаешь, как я обычно говорю… Если куда-то не попал, можешь с тем же успехом повеселиться в любом другом месте.