Сорок роз - Томас Хюрлиман Страница 56

Потом он выключил лампочку, череп погас, и Мария снова могла наслаждаться полетом. Найдется ли няня лучше Губендорф?

В рассветном сумраке крошечная тень самолета скользила глубоко внизу по блеклой от лунного света планете, потом из-за горизонта гигантской медузой выползло солнце, тень стала больше, приблизилась, они заходили на посадку, и в духоте, хлынувшей навстречу, заколыхалась, точно отражение в воде, диспетчерская аэропорта. Сущий аквариум, вместо воздуха вода. У нее дух захватило. Макс, мгновенно взмокший от пота, вышел на площадку трапа, замахал обеими руками. Остальные делегаты теснились у него за спиной, но он не двигался с места, приветственно махал руками, смеялся, позировал подбежавшему фоторепортеру и покачал бедрами, когда внизу, на летном поле, запел и захлопал в ладоши хор в национальных костюмах. Руки певиц змеились то влево (хлоп-хлоп!), то вправо (хлоп-хлоп!), а поскольку все здесь словно бы текло, разрасталось сверх обычных размеров, прошла целая вечность, прежде чем из огромной пасти какого-то ангара выплыла армада автомобилей, украшенных государственными флажками. Было шесть утра, но уже чудовищно жарко.

Западная Африка.

В лимузине Мария оказалась на заднем сиденье между Максом и огромным негром. Фокс сел впереди, и по дороге, которая здорово походила на стиральную доску и всю душу из пассажиров вытрясла, они под гнойно-белесым небом устремились в серую духоту, все более и более гнетущую. По обочинам в обоих направлениях нескончаемыми колоннами брела нищета, кое-кто на костылях, кое-кто с ружьем, женщины несли на голове ржавые канистры, у каждой куча детей — один за спиной, один у груди, еще двое цепляются за руки. Козы, тощие, как скелеты, общипывали колючий кустарник, лежали, словно призраки, возле жестяных лачуг, которые эскорт мимоездом осыпал белесой пылью.

— Макс, меня сейчас стошнит.

— Держись, дорогая!

Кому он это говорит. Конечно, она продержалась. Как всегда.

Дни ползли еле-еле, медлительные, широкие, грязные, как та река, которую им не раз пришлось пересекать на тарахтящих паромах, по дороге к проектам, каковые парламентариям надлежало осмотреть по поручению партии. Но большей частью внезапный ливень заставлял их вернуться, а, к примеру, широковещательно объявленное строительство, фабрика резиновых сандалий, на месте вообще оказалось фантомом. Кроме уже заросшей бетонной площадки да нескольких давно проржавевших грузовиков, инспектировать было нечего. Макс принял это к сведению. Фокс показывал на бабочек, предостерегал от скорпионов, пил слишком много джина. Двое чинов из посольства примкнули к делегации и, язвительно усмехаясь, твердили, что именно этого и ожидали, то бишь ничего.

— Ничего?

Чины кивнули:

— Rien.

Парламентарии один за другим откалывались. Посольские чины смылись. Все чаще случались перебои с электричеством, урчание вентиляторов умолкало, температура поднималась, зной становился убийственным.

* * *

Когда в предпоследний вечер Мария в одиночестве сидела у стойки гостиничного бара, д-р Фокс воспользовался возможностью. Снял тропический шлем и спросил, усаживаясь на табурет:

— Вы позволите?

— Прошу вас.

— Чем вас угостить?

— Джин. Без льда.

— Без льда? По мне, так чем холоднее, тем лучше! — воскликнул он. — Вы правда считаете, что надо без льда?

— Да. И я бы рекомендовала вам есть только чищеные фрукты.

— Чего вы только не знаете!

— Мои тетушки руководят миссией в Конго.

— Весьма опасное место.

— О, им не привыкать.

Фокс заказал два джина без льда. Выпростал из рукава белого смокинга манжету и сказал:

— Нам бы стоило немного побеседовать.

— Вот как, неужели?

— Мадам, у нас с вами одна цель. Извините за каламбур, но мы оба максисты. С вашей помощью Майер взял старт, я вывел его на национальные подмостки. Он продвигается вполне успешно, вы не находите?

Бармен подал напитки. На стойке горели свечи; снова не было электричества.

— За ваш особенный вкус! Как видите, я следую вашим советам — без льда!

— Я могу говорить откровенно?

— Я прошу вас об этом! — с обидой воскликнул он. — Что вас тревожит?

— С самой посадки меня не оставляет недоброе ощущение.

— Вы полагаете, с этой поездкой что-то не так?..

— Я бы выразилась иначе, — сказала Мария. — Меня все время мучает вопрос: что мы тут забыли?

— А открытым текстом?

— Я подозреваю, что Макса и нескольких его друзей нарочно отправили в буш, чтобы на этапе важных решений убрать их из партийного центра.

— Вы удивительно проницательны. Можно мне называть вас по имени?

— Santé! [65]

— Мария, — сказал Фокс, — Майер обладает подлинной харизмой. Он верит в то, что говорит людям. Ему действительно по душе такие слова, как взаимопонимание между народами, демократия, мир, будущее, и благодаря вам общественность превосходно его принимает. Вы прирожденная First Lady. Иначе говоря: Майер своего добьется. Но для этого ему нужны не только вы, ему нужен и я, как вы, наверно, успели заметить. Я могу кое-что для него сделать в партийном руководстве.

— Ого! Звучит как угроза.

— Это и есть угроза. Предположительно, вы считаете меня дурным человеком. Откровенно говоря, не без оснований: в молодости я сделал ставку не на ту карту. Однако все это давно в прошлом. Мы стали старше, Мария.

— Ваше предложение?

— Ничего сложного. Вы, урожденная Кац, забудете, что я печатал во время войны, а я изъявляю готовность впредь поддерживать Майера. Вот так. На сегодня мне достаточно. Завтра у нас напряженный день. Товарищ генерал, глава государства, прислал нам приглашение. Журнал у нас преимущественно левого толка и об этом приеме заявит весьма громко, можете не сомневаться. — Он допил джин, со стуком поставил стакан на стойку. — Да, Мария, эта поездка в тропики не столь бессмысленна, как вы думали. Если Майер хочет стать заметной фигурой, ему необходимы красивая жена, хитроумный друг и доброжелательная пресса. Без прессы никак нельзя, и поверьте, обвести этих писарчуков вокруг пальца проще простого. Сплошь моралисты, а стало быть, по части смекалки слабоваты. Вы поступили умно, поговорив со мной. При случае возьму реванш. — Он снова привычно усмехнулся: — Полагаю, вы хотите сохранить родительский дом.

— Да, я не могу переехать с малышом в столицу.

— Что ж, возможно, мы найдем выход.

* * *

— О чем вы говорили? — заспанным голосом спросил Макс.

Внизу на площади виднелись огненные точки, видимо сигареты солдатни, охранявшей гостиницу. На столике горела стеариновая свеча, и в тусклом ее пламени по стенам скользили огромные, прямо-таки первобытные тени.