Канада - Ричард Форд Страница 56

— Так что с тобой приключилось-то? — крикнул он с дороги. И, негромко ахнув, мочиться перестал. — С позором турнули из твоих мест? В уголовщину ввязался?

Смотреть на него и его причиндалы мне было противно.

Я ответил:

— Нет.

Не хотелось говорить ему: «Моих родителей посадили в тюрьму Грейт-Фолса. Мама не хотела, чтобы я попал в сиротский приют. Пожелала, чтобы я перебрался в Канаду».

Чарли сплюнул в круг мочи, шумно втянул в себя воздух, прочистил нос.

— Секреты — штука хорошая, — сказал он, застегивая молнию. — А тут у нас есть где спрятаться.

Из пшеницы просачивались к свету фар комары и москиты. Некоторые залетали ко мне, в открытую кабину. Потом в свете быстро полыхнуло чье-то крыло, взвилось вверх и исчезло. Ястреб или сова, привлеченная насекомыми. И сердце у меня забилось еще пуще. Чарли ничего не заметил.

— Ты про А-Эр что-нибудь знаешь?

Он все еще стоял на дороге, вглядываясь в темноту над конусом света. Я решил, что он подразумевает брата Милдред.

— Милдред сказала, что он ее брат.

Не думаю, что Чарли меня услышал.

Он пошаркал черными резиновыми сапогами по гравию.

— Тебе он покажется странным. — Судя по всему, Чарли пытался понять, что ему делать дальше. — Как нам тебя называть?

— Делл, — ответил я.

— Сколько тебе лет, Делл?

Я знал, что означает этот вопрос.

— Пятнадцать, — сказал я. — Почти шестнадцать.

Чарли вернулся к дверце, забрался на водительское место, принеся с собой все тот же животный запах.

— Ты одинок?

Зарокотал, включаясь, мотор. Потускневшие было фары засветились поярче.

— Я скучаю по родителям, — ответил я. — И по сестре.

— А она-то куда подевалась? В сиротский дом подалась? — Чарли захлопнул дверцу, поднял стекло в ее окне. Комары вились вокруг нас.

— Сбежала, — сказал я.

— И правильно сделала. — Он помолчал, держа ладони на руле. — Ты ведь ничего не умеешь, верно?

— Не умею, — признал я.

— Ладно. Что ты от меня хочешь услышать?

— Почему меня вообще сюда привезли? — Я опять говорил только то, что думал, как с Милдред.

Существо, минуту назад мелькнувшее в свете фар, вернулось во всей его красе. Сова — изогнутое белое лицо, раскинутые крылья, острые, скребущие гравий когти, глаза внимательно вглядывались во что-то за пределами света. Затем она исчезла. Я никогда не видел сов, только слышал их по ночам из моей комнаты в Грейт-Фолсе. Но узнал ее. А Чарли, похоже, опять ничего не заметил.

— А-Эр — человек со странностями. Американец, — сказал он. — Давно уже здесь живет. Может, соскучился по компании. Не знаю. Дай-ка мне руку.

Его на редкость большая, грубая, жесткая ладонь нашла мою, взяла ее и раза четыре-пять-шесть стиснула в быстрой последовательности. Ладонь была шершавой, как брезентовые штаны Чарли, толстой, короткопалой, с тупыми ногтями. Я попытался отдернуть руку, однако он удержал ее, стиснув еще сильнее.

— Что, попыталась эта старая нянька тебя поиметь? — поинтересовался он, собираясь, похоже, посмеяться.

Я не мог взглянуть на него. И сказал:

— Нет.

— А ведь хотелось ей. Я заметил. Ей и меня хотелось. Мы могли бы уделать ее на пару. Так вот, не позволяй этого никому. Подожди, пока не встретишь хорошую девушку. Я-то слишком рано всему научился. Ну и вот он я.

Я с трудом отнял у него ладонь и засунул себе под ногу, откуда Чарли ее не достал бы. Он напугал меня.

— Ладно, Делл. — Он окончательно завел мотор, тот загрохотал. Яркий свет упал на дорогу. Насекомые роились в нем. — Тебя, я так понимаю, Гитлер не интересует, верно?

— Нет, — ответил я. О Гитлере я знал только то, что рассказал мне отец. «Шикльгрубер» — так он его называл. «Маленький Адольф, клейщик обоев». Отец его ненавидел.

Чарли, снова приглушив мотор, сказал:

— А меня интересует. Все-таки боролся человек. Меня вот тоже почти никто не понимает. — Чарли приложил два коротких пальца к верхней губе, под носом, глаза у него вдруг стали бешеными. Он повернулся ко мне, вытаращился: — Вот такой он был, видишь? Так выглядел, а? Носил маленькие симпатичные усики. Найн, найн, найн! Ахтунг! Ахтунг!

Отец говорил, что Гитлер умер и жена его с ним. Самоубийцы.

— Знаешь, он ведь был неплохим художником, — сказал Чарли, снова включая двигатель. — А я себя поэтом воображаю. Но сейчас говорить об этом не время.

Он нажал на педаль акселератора, и грузовичок рванулся во тьму. Ну вот я и прибыл в Канаду. Во исполнение маминого замысла.