Тайна жаворонка - Фиона Валпи Страница 56

Дейзи лежит в кроватке, укутанная шалью с узором из ракушек, а мы с Дэйви сидим на ступенях домика смотрителя и допиваем бутылку вина, начатую за ужином. Я кладу голову ему на плечо и смотрю, как появляются звёзды, когда осенняя ночь завешивает залив покрывалом тьмы.

Между нами ощущается приятное чувство родства, будто мы всегда знали друг друга. В какой-то степени так оно и есть. Это чувство родства – новое для меня ощущение, и я осознаю, что мне никогда раньше не было в чьей-то компании так уютно.

– Расскажи мне, как называются созвездия, – прошу я. Он указывает на Плуг.

– Вот это все знают, его хорошо видно тем, кто в море. Оно всегда смотрит на Полярную звезду, одну из тех, что никуда не движется. Как только поймёшь, где север, легче будет плыть.

– А это? – спрашиваю я, указывая на зигзаг в небе над нами.

– Это? Трон Кассиопеи. Его легко узнать по вот этим пяти ярким звёздам. А вон там – Сириус, «собачья звезда». Самая яркая. Если увидишь что-нибудь ещё ярче, то это, скорее всего, планета, – указывает он на юг. – В это время года в ясную ночь можно увидеть и моё любимое созвездие Орла. Его труднее различить, но вот эта самая яркая звезда на краю Млечного Пути – Альтаир, голова орла. Его крылья раскинуты, видишь? – он обводит контур крыльев орла, в темноте обрисовывая очертания. – Как-нибудь ночью, когда погода будет спокойной, как сейчас, я покатаю тебя на лодке. На воде, вдали от света домов, звёзды видны намного отчётливее. ^[10]

Я представляю себя в лодке, глубокую, чёрную воду подо мной, поглощающую свет луны и звёзд. От этой мысли меня бросает в дрожь.

– Пойдём, – говорит Дэйви, – ты уже замёрзла. Пора в дом.

Я качаю головой, не желая нарушить наше уединение. Но он всё равно поднимается.

– Ну тогда хотя бы позволь мне принести плед.

Теперь, когда меня не греет его тело, мне в самом деле становится холодно. Он уходит, и вдруг из ниоткуда всплывает чувство, что меня бросили, так мучившее меня в Лондоне. Это абсурд, я знаю. Он не уходит от меня, он обо мне заботится. Но раны, оставленные Пирсом, по-видимому, глубже, чем я думала.

– Опять ты пытаешься всех опекать, – я хочу, чтобы эти слова прозвучали беспечно, но они похожи на обвинение.

– А ты опять боишься тех, кто о тебе заботится. Как бы не обидели… – отвечает он, и в его словах отчётливо слышно раздражение. Я пытаюсь разглядеть выражение его лица, но в темноте его не видно, а потом Дэйви поворачивается и уходит в дом.

Я вздыхаю и тоже встаю, пока он не пришёл с пледом. При мысли об этом я ощущаю подступающую клаустрофобию, и понимаю, что его слова меня задели. Уже поздно, магия окончательно и бесповоротно разрушена. Я иду в дом, включаю свет, ставлю посуду в раковину, включаю воду, вытираю кухонную стойку.

Дэйви стоит в дверном проёме с уже ненужным клетчатым пледом в руках. Аккуратно вешает его на спинку кухонного стула, расправляет складки.

– Ну, я тогда пойду.

Я киваю, оттираю соусницу, не глядя ему в глаза. Он подходит ближе, забирает у меня губку и сжимает меня в объятиях.

Не знаю, что в тот вечер пошло не так. Может быть, мы оба слишком привыкли жить сами по себе. Может быть, мы просто слишком разные. Или стена, которую я выстроила вокруг своих чувств, слишком прочная – даже для него. Всё внезапно кажется сложным: впускать кого-то в свой мир, работать над отношениями, и я тоскую по своей простой жизни с Дейзи, хотя и знаю, какой одинокой может быть эта жизнь.

– Прости, – говорю я, уткнувшись лицом в его рубашку. – Но не нужно пытаться меня спасти, как ты пытаешься спасти всех остальных, потому что не смог помочь матери и брату.

Он шарахается от меня, больно задетый моими словами. Качает головой, надевает куртку. Поворачивается, чтобы уйти, но останавливается и смотрит на меня, и я вижу в его глазах боль.

– Я не пытаюсь спасти тебя, Лекси, – говорит он. – Я пытаюсь тебя любить.

$

Я выплываю сквозь слои тревожных снов, не понимая, какой звук меня разбудил. Неделя выдалась безветренной, поэтому меня изумляет внезапный шторм, который успел разразиться, пока я спала, и теперь с бешеным воем колотит в стены домика. Я слышу и другой звук, резче и настойчивее, чем шум ветра и дождя. Не сразу, но до меня доходит, что это телефонный звонок, и меня охватывает тревога. Кто, чёрт возьми, может звонить среди ночи? Наткнувшись на дверной косяк, я потираю ушибленное плечо, спешу вниз, быстро снимаю трубку, радуясь, что Дейзи не проснулась.

– Лекси, Дэйви с тобой? – Это Бриди, её голос – почти визгливый от волнения.

– Нет. Я не видела его несколько дней, – отвечаю я. Точнее, я не видела его с той ночи, когда наговорила ему гадостей, но об этом я предпочитаю не рассказывать Бриди.

– Он вчера ушёл на лодке. Сказал, что пару дней порыбачит, пока погода хорошая. Прогноз сообщал, что она изменится, но не так же быстро.

Её паника передаётся и мне, и мои мысли лихорадочно кружатся в водовороте страха.

– Он сказал, куда именно направляется? – спрашиваю я, пытаясь успокоиться и мыслить насколько возможно ясно.

– Нет. Только что уходит в море. Ох, Лекси, что же нам делать?

– Я позвоню в береговую охрану. Может, они слышали что-нибудь от него по радио? Может, он ушёл в Гейрлох или к заливу Груинард? Если нет, я скажу им, что он пропал, и они начнут поиски. Я перезвоню вам, как только поговорю с ними.

Прежде чем я успеваю повесить трубку, Бриди уже стоит у меня в дверях, не в силах терпеть ожидание в одиночестве. Она насквозь промокла, и я протягиваю ей полотенце, чтобы она вытерла волосы. Её всю трясёт.

– Всё в порядке, Бриди, – говорю я, усаживая её за стол и пытаясь успокоить, хотя и сама далеко не спокойна. – Они ищут «Бонни Стюарт». В последний раз он связывался с ними по радио около Шиантских островов – сказал, что направляется домой.

Я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие и выбросить из головы Синих людей Минча, этих злобных водяных, которые выползают из своих пещер у краёв островов, хватают моряков и тянут навстречу смерти среди голодных волн.

Я сжимаю руки Бриди, но не в силах унять её дрожь.

– Что-то не так, – повторяет она. – Я чувствую.

Её страх заразителен. Я вижу Дэйви, покидающего мой дом, его серо-голубые глаза, затуманенные болью, и сквозь шторм слышу эхо его тихих, грустных слов: Я не пытаюсь спасти тебя, Лекси. Я пытаюсь тебя любить. Внезапно перед глазами встаёт образ: разбитая, искорёженная лодка на пляже у Чёрной бухты. Я понимаю: нужно сделать что-то, что угодно. Я не могу просто сидеть здесь, зная, что он в опасности.