Кафедра А&Г - Татьяна Соломатина Страница 56

Мать так и не смогла его полюбить, несмотря на распространённое мнение о том, что ущербных в чём бы то ни было детей любят сильнее. Никакой любви между ними не было, но красивая женщина постепенно смирилась с тем, что рядом с ней живёт страшный молодой человек. Если верить документам – её сын. Благо он не доставлял никаких особых хлопот, напротив, им можно было гордиться во время застолий, особенно когда после некоторого количества спиртного в узком кругу всплывала тема неблагодарных и никчёмных отпрысков успешных, всего самостоятельно добившихся родителей. Да и размеры жилплощади, и расписания жизней позволяли матери сталкиваться с сыном лицом к лицу не слишком часто. Папа был уже генералом – красиво седовласым, элегантно стареющим, не особо выдающимся генералом Комитета государственной безопасности, став им за выслугу лет, а не за какие-то особые заслуги перед отечеством. Он сына любил. Не страстно и безоглядно, а скорее уважительно. Понятно, что Александр Юрьевич Болтунов был пристроен на службу в вышеозначенное ведомство. По той же части, по каковой прежде служил его отец. По хозяйственной.

Известные всем перемены отца не особо коснулись. Он успел как-то очень вовремя и тихо уйти на пенсию, никаких ни прокоммунистических, ни оппозиционных взглядов не высказывал и гражданских позиций ни в каких позах не имел. Он сумел недорого и без лишнего шума выкупить прежде государственную дачу в недалёком пригороде, воспользовавшись дельными советами сына, обладавшего не просто комбинаторным складом ума, а недюжинным складом нестандартно комбинаторных способностей. На правах собственника земельного владения и возведённых на нём строений генерал в отставке и отъехал вместе с женой, оставив Сашку полноправным хозяином большой квартиры в самом центре столицы. В прежде абсолютно городском папеньке открылись большие крестьянские таланты. Бывший завхоз-разведчик, к удивлению новой генерации соседей, в очередной раз экспроприировавших прежде экспроприированное у предыдущих экспроприаторов, возвёл на без малого шестидесяти сотках земли не особняк с отдельно стоящим зданием бассейна и не теннисный корт с домиком для гостей. А тепличное хозяйство. Где выращивал хрустящие огурцы, ароматные помидоры, чернильные баклажаны и совершенную по всем органолептическим свойствам клубнику. Всё ещё молодая и красивая жена, вопреки ожиданиям, тоже увлеклась огородничеством и с тем же пылом начала разыскивать специальную литературу, с каким прежде доставала журналы «Бурда» и каталоги «Некерман». В сезон они загружали чистенькую красивую сельхозпродукцию в «тридцать первую» «Волгу» и везли её на ближайший рынок, где и продавали собственноручно в считаные часы. В их жизни наступила полная и окончательная гармония. Очередной «закат эпохи» если и изменил их судьбы, то уж никак не к худшему. Что может показаться странным юным созданиям, привыкшим к излишне зачастую истеричной окраске преподносимых им событий новейшей истории России. Со временем Сашка нашёл для отца более приемлемые каналы сбыта продукции – непосредственно в рестораны. Потому как ему, уже майору ФСБ, было как-то неловко, что отец с матерью торгуют на рынке.

– Нехорошо, Сашенька, стыдиться собственных родителей! – заявляла сыну мать.

– Да что ты?! – иронично вскидывал Саша некрасивую лохматую бровь. – О каком стыде ты говоришь? Разве хоть кто-нибудь из нас хоть кого-нибудь хоть когда-нибудь стыдился, мама?! Я всего лишь хочу облегчить вам жизнь.

Отец лишь посмеивался из глубокого кресла, стоящего у камина, и думал о том, что гены – действительно загадочная штука. И если ты «из крестьян», то рано или поздно они, эти гены, себя фенотипически проявят. Были бы только созданы подходящие условия. Хотя, судя по всему, и без купцов не обошлось – вон у Сашки как мозги работают. И откуда это в нём? Неизвестно. Увы, совершенно неизвестно. Старший Болтунов о своей семье ничего не знал. В семь лет его отловила комиссия по беспризорникам и поместила в соответствующее учреждение. Воспоминания его о более ранних годах отрочества были крайне отрывочны и смутны. Грохочущее урчание в животе и тощий пёс на верёвке, которого у него отобрали. В этом месте в душе старого отставного чекиста была страшная тупая боль, и он предпочитал её не бередить. Что это был за пёс, почему он был с ним, маленьким мальчиком, который не знал, как его зовут, он не помнил. И вспомнить даже не пытался. Хорошо потом, всю последующую жизнь, было не до этого. Он был занят. Но даже сейчас, на старости лет, он не мог завести собаку. У всех соседей были псы, восседающие в вольерах и гордо прохаживающиеся по владениям, а он никак не мог. Ерунда! Главное – растить свои огурцы. И сын вышел отличный, а что не красавец, так мужчина, чуть красивее обезьяны, уже Ален Делон!

– Как на службе-то? – спрашивал старик сына, умело запихав изредка выползающий неясный туманный ужас раннего своего бытия обратно, в неведомые ему самому глубины себя.

– Нормально! – привычно отговаривался Сашка.

Если честно, было не очень нормально. Александр Юрьевич Болтунов ожидал большего, учитывая свои способности на фоне нынешних возможностей. Но именно его недюжинные нестандартные комбинаторные способности вместо того, чтобы помогать – мешали. Потому что их отлично вычислили вышестоящие уже господа и пользовали вовсю на своё вышестоящее благо, не давая Сашке особо продвинуться. Не то чтобы он хотел стать слишком богатым или слишком известным – область жизнедеятельности немного не та. Но чего-то ему всё-таки хотелось. Чего-то большего, чем сейчас. И даже не материальных благ – имеющиеся вполне устраивали, и не известности – где вы видели чекистов-селебрити? Ему, ни много ни мало, хотелось чего-то… Чего-то… Вот чего хотелось Эйнштейну? Чего-то же ему хотелось? В каком-то из кодонов Сашкиных генов была прошита странная нить, скрученная из честолюбия, стремления к неведомому и… Он не знал. Ему было мало того, что есть, но он не знал, чего он хочет.

– У тебя кризис среднего возраста! – вынесла вердикт мать, пристрастившаяся со временем, кроме «Сада и огорода», к журналам типа «Космополитен».

– С чего вдруг? – удивился Сашка.

– Потому что ты развёлся с женой! Кстати, я так и не поняла, почему ты с ней развёлся? Красивая, умная.

– Видимо, потому, что у меня кризис среднего возраста. Ты же сама только что всё объяснила, – криво усмехнулся сын.

– С тобой невозможно разговаривать серьёзно!

– Мама, ты со мной никогда не разговаривала, может, не стоит и начинать? Тем более сразу начинать разговаривать серьёзно!

Мама не успевала обидеться, потому что по телевизору начинался сериал.

Сашка уезжал от родителей с чувством недоумения. «Чего это я вдруг зачастил к ним в последнее время? Может, действительно прав глянец? Уродец, переживший небезопасные течения детства и бурные пороги юности, впал в кризис среднего возраста? Чушь собачья».

Александру Болтунову хотелось – ни много ни мало – творчества. Духовного акта. Сопряжённого со славой и, конечно же, деньгами. Он был образцово-показательным человеком в смысле устремлений и желаний. Кто сам без таковых, первым брось в него камень. Если, конечно, рука, обессиленная высокой духовностью и высочайшей моралью, привнесённой ленью и всегда сопутствующим ей обстоятельством недооценённости миром, ещё способна этот самый камень поднять.