Кошачий король Гаваны - Том Кроссхилл Страница 55

А в углу, за пластиковым столом с шестью пустыми банками «Буканеры», обнаружилась Ана.

Когда я приблизился, она неуверенно подняла голову:

– Привет.

У Аны потекла тушь. Она плакала.

Я сел рядом:

– Что случилось?

Ана так долго молчала, что я решил, что уже не дождусь ответа. Затем взяла банку пива, потрясла и посмотрела в сторону бара, словно прикидывая, насколько сложно ей будет встать.

– Помнишь, как у нас с Йосвани все начиналось? Как я сказала, мол, хочу просто повеселиться? Что знаю, какой он бабник?

– Ага.

– Что ж, насчет второй части я угадала.

Я обдумал услышанное.

– Сочувствую.

И не соврал. К собственному изумлению, я не чувствовал ни мстительной радости, ни желания сказать: «Я же тебе говорил».

– Я думала, мне будет все равно. – Голос Аны дрогнул. – Но это тяжело, понимаешь?

Я вспомнил, как Таня в Тринидаде стояла утром посреди моей комнаты.

– Ага.

– Наверное, для этого практика нужна, чтобы ничего не чувствовать. – Ана побарабанила пальцами по пустой банке. – Кстати, эта гадость помогает. Притупляет ощущения. Может, мой отец… Может, поэтому он…

У меня не нашлось для Аны мудрого совета, поэтому мы долго сидели молча. Ана раз задела меня плечом, словно невзначай, потом еще раз. А потом привалилась ко мне.

Йосвани назвал бы это удобным случаем. Успокоить Ану, погладить ее по спине, посмотреть, можно ли добиться чего-то еще…

Может, несколько недель назад я бы задумался.

Вдруг Ана снова заговорила:

– Я пришла в ресторан, искала Йосвани. А его дядя Элио: «Что ты здесь делаешь? Йосвани попросил ключи от дома, я и решил…» – Ана посмотрела на меня, потом отвела глаза. – Мы иногда у него зависали. Ну, чтобы…

– Да, да, – поспешно перебил я девушку. – Не надо подробностей.

– Вот только сегодня мы туда не собирались. Я сразу поняла, что происходит. Элио, судя по взгляду, тоже догадался. Я ответила, мол, ой, да, я забыла, ну что за дурочка. Выбежала оттуда и поймала такси. Ты же знаешь этих мачо, Элио наверняка сразу же кинулся звонить Йосвани, чтобы предупредить. Я летела через весь Ведадо, надеясь хотя бы поймать эту девчонку, когда она будет убегать. – Ана горько усмехнулась. – Вот только я забыла, что в постели Йосвани выключает телефон…

Я чуть отстранился от нее. Мне не хотелось знать, что кузен делает в постели.

Ана продолжила:

– Я застукала их на месте. Играла песня Кенни Джи – та самая, что якобы напоминала Йосвани обо мне. На полу валялась пустая бутылка рома, а они вдвоем зажигали на кухонном столе. Хочешь скажу, что самое замечательное? – Вообще-то я не хотел, но Ана все равно поведала: – С ним была Селия, та белая танцовщица. Йосвани познакомил нас давным-давно, я снимала ее для своего фильма. Мы неделями зависали вместе, все втроем, и все это время он ее трахал. – Она стиснула пивную банку. – Молодец твой кузен, ничего не скажешь.

– Сочувствую. – Потом я сложил вместе два и два. – Погоди, ты снимала ее для фильма? Так она?..

– Да. Она танцует на завтрашнем шоу, участвует в конкурсе.

– С Йосвани?

– Что? Нет, со своим партнером. – Ана фыркнула. – Я пригрозила Йосвани, чтобы не показывался мне на глаза, иначе я его изобью прямо на съемочной площадке.

– Ну… – Я обдумал то, что собирался предложить. – Мы не обязаны завтра танцевать. Если не хочешь…

– Ты что, смеешься? Мы придем и всех сделаем. Покажем этой швабре, кто тут главный.

– Конечно. – Ана показывала мне отснятый материал по другим парам. У нас были примерно такие же шансы выиграть, как у ямайской команды по бобслею на зимней Олимпиаде. – В порошок их сотрем.

Ана обняла меня и положила голову мне на плечо:

– Ты отличный парень, Рик. Надежный, не то что этот сукин сын. А еще красавчик.

Я невольно замер. Может, все-таки…

Нет, это не по-настоящему.

Я обхватил ее за плечи и чуть сжал:

– Нам пора домой.

– Я не пьяница, – заявила Ана, с трудом выпрямляясь. – Просто тяжелый день выдался. Ты знаешь, Рик. Ты же знаешь?

– Конечно, – подтвердил я. – Пошли домой, хорошо?

– Да, да. – У Аны немного заплетался язык. Она зазывно мне улыбнулась: – Отведи меня в постель, Рик Гутьеррес.

Что я и сделал. Ее уложил в одну, сам лег в другую.

На прощание она крепко сжала меня в объятиях и долго не отпускала. А я тоже пожалел, что не умею ничего не чувствовать.