Переломленная судьба - Дун Си Страница 55

— А если у меня нет денег на судебную тяжбу, как я смогу пройти определенные процедуры? — спросил Ван Чанчи.

— Я тебе одолжу, — сказал Линь Цзябай.

— Одолжишь мне пятьдесят тысяч? — Ван Чанчи поднял вверх свою пятерню.

— Ты мне не доверяешь?

— Не доверяю, потому как понимаю, что через суд мне тебя не одолеть.

— Откуда ты знаешь, если туда еще не обращался?

Ван Чанчи впал в ступор. Было совершенно ясно, что силой ему этих денег не выбить, к тому же в присутствии полицейского У. Судебные тяжбы складываются не в пользу бедняков. Ван Чанчи беспомощно смотрел на полицейского У, словно хотел получить от него ответ. Тот смутился, потому что не мог ни к чему принудить Линь Цзябая, равно как не мог ничем помочь Ван Чанчи. Ему оставалось лишь отвернуться, словно ответ висел на дереве за окном.

— На самом деле, есть и безденежный вариант, просто надо обратиться в управление по труду. Пусть арбитражная комиссия определит размер компенсации, и я все заплачу.

Ван Чанчи понимал, что каждое слово Линь Цзябая фальшивое, но он не находил доводов, чтобы ему возразить, а потому бесстрастно наблюдал, как тот взял и вышел из кабинета. Полицейский У похлопал Ван Чанчи по плечу и с чувством сказал:

— Ты должен верить в закон, верить, что в этом мире больше хороших людей.

Ван Чанчи вдруг покрылся мурашками, то ли оттого, что ему было неприятно его похлопывание, то ли от этих приторных слов.

37

По своему устройству этот город был таким же запутанным, как печатная плата радиоприемника. Его магистрали напоминали проводки, а здания — конденсаторы и резисторы. При этом Ван Чанчи не знал ни того, как эти провода соединяются, ни того, что из себя представляют эти конденсаторы и резисторы. Однако ради выплаты компенсации он все-таки нашел управление по труду. Его приняла начальница отделения, которую звали Мэн Сюань. Мэн Сюань выглядела лет на сорок, у нее были приятные черты лица, стройная фигура и ласковый, теплый голос. Внимательно изучив бумаги Ван Чанчи, она согласилась ему помочь. Однако за полмесяца она сделала несколько десятков звонков, но ни разу не дозвонилась до Линь Цзябая, в итоге ее запал постепенно угас. Ван Чанчи каждый день, согревая себя надеждой, спешил в управление по труду, чтобы заодно подстегнуть Мэн Сюань. Если в ее кабинете был кто-то из посетителей, он ждал в коридоре, пока она освободится, после чего смущенно проходил к ней. Мэн Сюань, едва завидев его, горько улыбалась, затем нажимала на стационарном телефоне громкую связь и трижды набирала все номера Линь Цзябая: номер его офиса, номер строительной компании и номер его мобильника. Однако по трем указанным номерам звучала одна и та же фраза: «Данного номера не существует…» И каждый раз, когда начинала звучать эта фраза, Мэн Сюань, извиняясь, качала головой, словно за отключение сигнала отвечал не Линь Цзябай, а лично она.

Прекрасно понимая, что ничего не добьется, Ван Чанчи тем не менее приходил снова. И все потому, что просто не знал, куда еще податься. Ему было стыдно и дальше жить в съемной квартире. Искать новую работу он тоже не хотел, к тому же, если бы он даже нашел работу, быстро получить там зарплату все равно не удалось бы. Боясь текучки рабочих, хозяева зачастую выплачивали зарплату лишь раз в три месяца или раз в полгода. Если к предполагаемому сроку родов Сяовэнь в руках у него так и не окажется денег, это будет катастрофой. Поэтому у Ван Чанчи не осталось другого выбора. Только простаивая здесь, он не чувствовал себя дезертиром и ему было не стыдно перед Сяовэнь. Иногда он приносил Мэн Сюань небольшие гостинцы типа печеного батата или небольшого пакетика с мандаринами или конфетами. Батат запекала Сяовэнь, а мандарины и конфеты ему приходилось покупать. Когда он клал эти гостинцы на стол Мэн Сюань, та расплывалась в улыбке и начинала его беспрестанно благодарить. Как-то раз Мэн Сюань уехала в командировку, а Ван Чанчи продолжал приходить к ней как обычно. Он ходил сюда как на работу, и от служащих отличался разве что отсутствием пластиковой карты для прохода через турникет. Он стоял в коридоре у стены и, не мигая, смотрел на дверь кабинета Мэн Сюань, точно собака в ожидании хозяина. Мэн Сюань отсутствовала целых десять дней. Вернувшись, она увидела, что Ван Чанчи все так же ждет ее у стены, словно никуда и не уходил, словно он уже сросся с этой стеной.

Мэн Сюань снова прониклась сочувствием к Ван Чанчи и, взяв его с собой, отправилась в компанию Линь Цзябая. Служащие, предупрежденные охранником, узнав о визите Мэн Сюань и Ван Чанчи, словно спасаясь от какой-нибудь заразы, попрятались кто куда. Кто-то укрылся в туалете, кто-то — в кабинете для совещаний, кто-то — в аварийном проходе. Двери в кабинеты одна за другой закрылись, и лишь одну из них Мэн Сюань успела на полпути остановить, быстро просунув в щель свою ногу. Она передала внутрь рекомендательное письмо, после чего створка двери, словно устыдившись, медленно распахнулась шире, открыв ненавистное Ван Чанчи лицо. Это лицо принадлежало «торговой марке» под именем Хэ Гуй. Это был тот самый подрядчик, который в свое время не выплатил ему зарплату на стройплощадке в уездном городке, к настоящему времени он уже вырос до замдиректора.

Замдиректора Хэ вытащил ключ и услужливо открыл дверь в кабинет Линь Цзябая. Внутри все было покрыто слоем пыли, каждый их шаг оставлял на полу отпечаток следа. Мэн Сюань подумала: «Если это не было задумано специально, то почему сюда не присылали уборщицу?» Ван Чанчи провел по столу рукой, оставив чистую полосу.

— Линь Цзябай уже месяц не появляется на работе и даже на звонки не отвечает, — сказал Хэ Гуй.

— А где он живет? — спросила Мэн Сюань.

— Он всегда уезжал домой на своей машине и свой адрес никому никогда не сообщал.

Тогда Мэн Сюань попросила Хэ Гуя от имени компании обсудить с Ван Чанчи компенсацию за производственную травму.

— Я же не юридическое лицо, я — обычный служащий, я не могу делать что-то от лица компании, — ответил Хэ Гуй.

Мэн Сюань далеко не в первый раз встречала такой отпор. Она нахмурила брови и попросила Хэ Гуя немедленно связаться с Линь Цзябаем.

— Я попробую, — сказал Хэ Гуй, любезно поклонился и вышел вон, после чего так и не вернулся.

Мэн Сюань и Ван Чанчи уселись в кабинете Линь Цзябая и стали ждать, словно Линь Цзябай и правда мог вернуться. Вокруг было настолько тихо, что они могли услышать дыхание друг друга. Мэн Сюань дышала еле слышно. Ван Чанчи дышал громко и тревожно. Из коридора не доносилось ни звука, казалось, что весь персонал вмиг куда-то испарился. В луче солнца, что проникал через окно, кружились пылинки. Они вели себя как настоящие хозяева этой комнаты: в то время как все остальное пребывало в состоянии покоя, лишь они были необычайно оживлены. За окном виднелись кроны росших внизу деревьев. С улицы то и дело доносился прерывающийся гул транспорта. Мэн Сюань какое-то время смотрела в окно, после чего, закрыв глаза, откинулась на диван, словно набираясь сил перед затяжной войной. Пока Мэн Сюань сидела, закрыв глаза, Ван Чанчи свои глаза, наоборот, широко раскрыл и внимательно осматривал кабинет. Диван был явно кожаным. Рабочий стол поражал своими размерами, он был таким же широким, как односпальная кровать, а по длине — даже больше кровати. Из подставки для карандашей выглядывали три карандаша, красного, синего и черного цветов, все отточенные. Рядом стоял телефон серебряного цвета, а возле телефона — перекидной календарь на подставке из натурального дерева. Тут же стояла настольная лампа с зеленым плафоном. У лампы высилась стопка газет и писем, внизу уже пожелтевших, а наверху все еще белых, напоминая годичное кольцо на разрезе дерева. В глубине кабинета в один ряд выстроились темно-коричневые стеллажи, уставленные книгами по менеджменту и шедеврами мировой литературы. Отрывки из последних входили в учебники языка и литературы в средней школе старшей ступени, Ван Чанчи их когда-то читал, поэтому, увидев знакомые названия, тотчас отвлекся и унесся мыслями в школьные годы. Он вспомнил родителей, которые так жаждали его выучить. В промежутках между книгами стояли небольшие фигурки, камни и фотографии. На всех фотографиях был запечатлен Линь Цзябай, который, улыбаясь, позировал на самом разном фоне. Ван Чанчи со злобой смотрел на эти фотографии, жалея, что не может испепелить их взглядом.