Океан. Черные крылья печали - Филип Жисе Страница 55

– Вы предлагаете мне отправить собственную дочь на корм рыбам?

– Нет, Алессандро. Мы предлагаем похоронить тело твоей мертвой дочери в океане.

Ангелика заметила, как при слове "мертвой" Алессандро вздрогнул, будто пощечину получил. Девушка снова ощутила к нему жалость, но тут же прогнала ее, когда пришло понимание, что это не тот случай, когда стоит жалеть человека, точнее, случай тот, но ситуация не та.

– Слова разные, но результат будет одинаков, – сказал Алессандро. – Знаете, когда я увидел ее маленькое тельце, чуть ли не полностью разрезанное страховочным ремнем, когда увидел ее головку, повернутую ко мне под неестественным углом, я не сразу поверил в то, что она мертва. На миг мне показалось, что я сплю, но сон пройдет, я открою глаза и увижу свою малышку, живую, здоровую, радостную. Но сон никак не желал проходить. Сознание ни в какую не желало принимать реальность, жестокую и такую болезненную, – Алессандро умолк, собираясь с мыслями.

Скулы его задвигались под кожей в попытке удержать слезы, заблестевшие в глазах, точно снег на солнце. Сдержать слезы Алессандро удалось, а вот Ангелике… Девушка ощутила, как слезинка скатилась по щеке, на мгновение задержалась на скуле и упала на одеяло. За ней последовала вторая.

– В общем, – продолжил Алессандро минуту погодя, – там, в самолете, стоя над тельцем своей малышки, я… я пообещал ей, – голос Алессандро дрогнул, – что если мне удастся выжить (хотя, видит бог, в ту минуту я хотел иного), то сделаю это только ради того, чтобы ее тельце лежало если и не рядом с телом ее матери, то хотя бы в земле, а не… а не стало кормом для рыб.

Ангелика опустила голову, чтобы другие не видели, как по ее щекам покатились слезы. Она закусила губу в бессмысленной попытке удержать поток соленой воды, хлынувший из глаз. Как и другие, она ничего не знала о жене Алессандро. Теперь же выяснилось, что жена Алессандро умерла. Жалость к Алессандро снова проникла в сердце Ангелики. Потерять жену, а теперь вот и ребенок отправился вслед за матерью. Но какую бы жалость ни испытывала девушка к Алессандро, здравый смысл подсказывал, что как только они избавятся от мертвого тела девочки, облегчение испытают все и даже сам Алессандро. Возможно не сразу, но это произойдет. Что-то подсказывало девушке, что сила страданий человека измеряется силой его притяжения к объекту страдания. Чем дальше объект, тем слабее боль, чем ближе, тем сильнее. А если так, то стоило мертвой девочке оказаться за бортом, боль, терзавшая сердце Алессандро, отступит, пойдет на убыль. Конечно не сразу, но, как говорят: время лечит. Сейчас же мертвая дочь для Алессандро была сродни камню на шее, тянула его в омут, полный сожалений и самобичевания.

– Я дал обещание и сдержу его, – сказал Алессандро тоном, давшим другим понять, что если они хотят избавиться от тела его дочери, им придется также избавиться и от него.

Тишина вернулась в лодку. Алессандро задумался. Остальные также погрузились в размышления. Эбигейл шепотом вводила в курс дела англоязычных Кирка и Стивена.

– А я свою жену оставил в самолете, – вдруг пробормотал синьор Дорети и стянул одеяло с ног.

Выглядело это так, будто он решил снова броситься за борт, поэтому синьора Полетте поспешила укрыть его снова.

– Да будет тебе, Сильвестр, – тихо приговаривала она, кутая ноги синьора Дорети.

Но синьор Дорети уже ее не слышал, вновь замкнулся в себе.

– Ну, если ты хочешь сдержать свое обещание, доктор, тогда у нас нет другого выхода, – Винченцо потянул носом. – Дерьмо! Это так трупом несет или, – рука Винченцо взметнулась вверх, а нос устремился к подмышке, словно гончая к лисьей норе, – воняет, но, – Винченцо поднял голову и снова принюхался. – Ну, да. Это оно. Твою мать! Я сижу дальше всех от кормы, но чую эту вонь и здесь, на носу лодки. Нет, доктор. Ты сам себе связал руки.

Ангелика принюхалась. Винченцо прав. Она также отчетливо унюхивала в воздухе запах разложения. Что было неудивительно, так как со дня аварии прошло уже три дня. К тому же с сегодняшнего утра температура воздуха значительно повысилась. Было прохладно, но эта прохлада исчезнет, как только тучи разойдутся (а они же когда-нибудь должны разойтись!), и солнце спустит с цепей своих голодных до холода псов – лучи. Ситуация усугублялась еще тем, что ветра почти не было, поэтому запашок поднимался в воздух и туманом стелился над лодкой. Пока что его еще можно было переносить (конечно, если дышать через раз), но когда он усилится, надолго ли хватит их терпения?

– Что ты имеешь в виду, Винченцо, говоря, что Алессандро сам связал себе руки? – синьора Полетте повернула голову к Винченцо.

– Вы же сами слышали его слова: "Я дал обещание и сдержу его". Вы думаете, он сдержит его, если труп окажется за бортом? Сомневаюсь. Предлагаю вышвырнуть доктора вместе с трупом за борт.

– Что?! – синьора Полетте замерла с открытым ртом.

Впрочем, не одна она была повергнута в нокдаун предложением Винченцо. Ангелика забегала смущенным взглядом по резиновому днищу лодки. На лице Эбигейл появилась растерянность и на лицах Кирка и Стивена, когда Эбигейл поспешила перевести им слова Винченцо. Похоже, о таком развитии событий никто и не помышлял.

– У вас есть другие предложения? – Винченцо поднялся на ноги и развел руки в стороны. Ухмылка победителя изогнула его губы.

– Пока вы думаете, я, с вашего позволения, освящу это болото своей священной водой, – Винченцо хохотнул, развернулся и расстегнул ширинку. Так как Винченцо явно не собирался отправлять нужду на корме, где по общему решению следовало это делать, синьора Полетте поспешила отпрянуть от борта, чтобы брызги мочи не попали на нее. Ангелика последовала примеру синьоры Полетте.

Пауза повисла в воздухе, когда Винченцо достал из штанов свою гордость и принялся с видимым удовольствием поливать поверхность океана. Смущение кольнуло сознание Ангелики. Она никак не могла привыкнуть к отправлению своих потребностей на людях. И вряд ли когда сможет. Пару дней назад она даже была готова лезть в воду, лишь бы не следовать примеру Винченцо. И полезла бы, если бы Алессандро (опять Алессандро!) не предложил женщинам закрывать друг друга одеялом во время отправления нужды. Для этого, правда, пришлось использовать полиэтиленовые кульки, которые обнаружил Алессандро среди вещей спасательного комплекта. Но это все же было лучше, чем поливать океан, поставив одну ногу на борт, как это делали мужчины, да и анатомия женщины явно была не приспособлена для таких трюков, приобретавших значительный риск во время штормового волнения на воде.

Наконец Винченцо удовлетворился поливными работами, вернул птенца в гнездо, застегнул ширинку, отвернулся от океана и опустил задницу на борт. Благо сейчас это можно было сделать без боязни свалиться за борт. Океан был спокоен как спящий ребенок.

– Алессандро, мы все тебя понимаем, но и ты пойми нас, – синьора Полетте взглянула на Алессандро. – Из-за твоего упрямства мы все рискуем своими жизнями. Как это ни печально, но ребенок мертв. Ты должен это понять, а главное, принять. Душа ребенка уже воссоединилась с душой матери. А тело, тело в любом случае будет съедено. Съедят ли его рыбы в воде или черви в земле, это не так уж и важно.