Ты самая любимая - Эдуард Тополь Страница 55

А в Торговой палате на Моховой подполковник Климов беседовал с группой московских чеченцев, выходцев из Шатайского района — молодых и пожилых, стильно одетых и ухоженных.

— Как ваш бизнес? В порядке?

— В порядке… Все в порядке… — заверяли его чеченцы.

— И налоговая служба не имеет к вам претензий?

— Нет, мы платим налоги! Все хорошо, слава Аллаху.

— Аллах акбар! — подтвердил Климов. — Но мы также знаем, что через посредников вы отправляете откупные в свой район, а точнее — тамошним бандитам, чтоб они там не трогали ваших родственников. — И, упреждая протесты, Климов поднял руку: — Нет, я вас не осуждаю, я сам только что оттуда, видел Кожлаева и других зверей. Но! Если вы хотите и дальше не иметь проблем с налоговой службой, нам срочно нужна информация обо всех, кто в последние дни появился оттуда в Москве. Любой новый человек — мужчина или женщина. И я честно предупреждаю: если потом выяснится, что эту информацию кто-то скрыл, не сообщил или скажет, что не придал значения…

На площади перед Большим театром Зара двигалась в толпе к колоннам главного входа… зашла под колонны…

Здесь перед дверью стояли охранники:

— Побыстрей!.. Приготовьте билеты!.. Все пройдут!.. Приготовьте билеты!..

Показав билет, Зара прошла и…

За дверью оказалась еще одна проверка: рама и ленточный транспортер аппарата «Шмель-90/К» для проверки-просвечивания на металл и взрывчатку.

А охранники торопили:

— Мобильные телефоны, ключи и сумочки — сюда! Проходите…

Зара остановилась, попятилась. Но ее подтолкнули.

— Девушка, ну что вы?

— Я… я это…

А ей нетерпеливо:

— Ну, вы идете? Нет?

И уже подошел охранник:

— В чем тут дело?

— Я это… Я билет уронила… — сказала она.

— Где?

— На улице, наверное…

— Ну, иди ищи. Только по-быстрому. Без билета не пустят.

Пятясь, Зара выбиралась наружу и облегченно перевела дух. О Аллах, как ей быть? Может, рвануть прямо здесь и дело с концом! Да, сейчас она так и сделает! Вон за ограждением на площади — тоже сцена и толпа. Пусть там нет Кобзона и Пугачевой, но все равно это центр Москвы, масса народу…

Тем временем поток зрителей двигался прямо на нее, и в этом потоке была Катя с отцом.

Зара сунула руку в карман.

И вдруг спохватилась — нужно позвонить Ахмеду и сказать, что сейчас она сделает это! Действительно, куда он пропал? И зачем он следил за ней, если не для того, чтобы снять на видео, как она сделает это? Ведь там, в горах, ей говорили, что весь мир увидит, как она сделает это. Так пусть он приготовится…

Зара достала мобильный, включила его, дождалась, пока он «пропишется» в сети, и набрала номер Ахмеда.

Однако зазвонил он вовсе не у Ахмеда, а в 37-м отделении милиции при Курском вокзале, в столе у дежурного подполковника. Но дежурный не слышал звонков — все отделение было забито молодыми кавказскими женщинами, у них проверяли и перепроверяли документы, их обыскивали, а они скандалили и возмущались. И дежурный был занят этими разборками.

— Спокойно! Не шуметь! Где вы прописаны?

— А где ваш паспорт? А почему без паспорта?

— За молоком она вышла! За молоком тоже с паспортом нужно ходить!..

Но телефон в столе продолжал звенеть, и дежурный наконец рывком выдернул ящик, схватил звенящий телефон и по привычке рявкнул стандартное:

— Милиция, дежурный Ковалев!.. Алло! Алло, говорите! — Услышал гудки отбоя и чертыхнулся: — Тьфу, это ж мобильный!

Швырнул телефон обратно в ящик и приказал:

— Сержант! Выпусти этих лопухов из обезьянника. И так места нет.

Сержант через сутолоку задержанных пробрался к КПЗ, выпустил четверых подростков в бейсболках «Найк» и куртках «МузТВ», дежурный вернул им украденные деньги. Подростки обнаглели:

— А телефон?

— А номер вспомнили? — сказал дежурный. — Нет? Ну и валите отсюда! Не до вас!.. — И дежурный удивленно посмотрел в окно — там невесть откуда хлынул проливной летний дождь.

Этот дождь — густой, крупный, чуть ли не с градом — хлынул и на площадь перед Большим театром. И Зара, пробираясь в толпе поближе к эстрадному помосту с юными артистами, испуганно дала отбой «дежурному Ковалеву» и растерянно оглянулась — люди вокруг нее буквально прыснули в разные стороны, бегом побежали, словно она уже взорвалась.

Но нет, это они от дождя — к метро, под козырьки и навесы. А дети-артисты — к автобусам.

Тут какой-то парень укрыл ее под своим зонтиком:

— Девушка, вы же промокнете! Бежим! Вам куда?

— Никуда. Отстань.

— Так ведь ливень! Вы уже мокрая! А если простудитесь?

Он явно кадрил ее, но она не понимала этого.

— Не твое дело!

— Как не мое? Я дежурный по ливням, спасаю блондинок. Побежали! — И он потянул ее за руку, да так, что рука, выскальзывая из кармана, чуть кнопку не нажала.

— Баран! — испугалась Зара. — Не трогай меня! Идиот!

Он смерил ее изумленным взглядом и, словно от дуры стоеросовой, тут же пошел прочь, высокомерно подняв под зонтом и плечи, и голову.

А она осталась одна под дождем.

И наугад пошла под ближайший матерчатый навес.

Там, на узком пространстве под стеной, стояли какие-то женщины, не меньше двух десятков. Увидев промокшую Зару, они без особой охоты, но все же чуть раздвинулись, впуская ее под укрытие.

А дождь все лил, лужи вскипали восклицательными знаками капель, и женщины стояли молча, глядя на это море воды вокруг.

Но две пожилые тетки в темном, небрежно глянув на подошедшую блондинку, продолжили свой разговор, и Зара вдруг с изумлением уловила, что говорят они по-чеченски. Думая, что никто вокруг их не понимает, чеченки говорили о своем ужасном положении в Москве.

— Слушай, каждый день хожу в мечеть молиться — не помогает. Зачем эта война? В Чечне все разрушено. Здесь на работу не берут, жить не на что. А эти басаевы учат наших детей ехать в Москву и взрывать себя, чтобы русские нас всех вообще тут вырезали. Еще пара таких взрывов, как в Тушино, и русские такой погром нам устроят! Клянусь Аллахом, моей внучке нужно операцию делать, но ни в одну больницу устроить не можем — боимся, а вдруг русский врач ее зарежет?

Зара с презрением посмотрела на этих женщин. И вдруг что-то внутри словно подхлестнуло ее.

— Вы, твари! — сказала она им по-чеченски. — За тарелку московской похлебки готовы тут всем ботинки лизать! А они, шакалы, этими ботинками родину вытоптали! Да я вас сейчас сама взорву!