Псы войны - Роберт Стоун Страница 55

Когда он подошел к дому, на дорожке появился мистер Роч и окликнул его.

— А я сменил замок, — лукаво сказал он. — И вашим ключом вы не откроете.

Глядя на довольную улыбку мистера Роча, Конверс думал, с каким, наверно, удовольствием разбил бы ему башку об асфальт. В лучшие времена эта мысль тут же вдохновила бы его на заголовок для «Найтбита».

— Господи, я же заплатил за квартиру! Чего вы от меня хотите?

— Вот что я вам скажу, — ответил мистер Роч. — Я сам впущу вас.

Он шустро взбежал по ступенькам впереди Конверса.

— Как насчет нового ключа?

— Об этом уже позаботились, — промурлыкал мистер Роч.

Они поднялись на второй этаж. Мистер Роч отпер дверь и стоял с таким почтительным видом, словно Конверс был лос-анджелесским архиепископом. Кто-то ждал Конверса в квартире.

— Вот и он, капитан, — сказал мистер Роч.

Весело смеясь, он пропустил Конверса вперед и закрыл за ним дверь.

Ожидавший был высок, широкоплеч и лысоват.

— Какого черта! — воскликнул Конверс. Совершенно непроизвольно.

— Вообще-то, — сказал человек, — я никакой не капитан.

Он схватил Конверса и дернул к себе. Конверс пошатнулся и увидел, что в комнате находятся еще двое. Восстановив равновесие, он пригляделся и узнал их: это были те же, с кем он прошлым вечером смотрел телевизор. Это так напугало его, что он рванулся к двери. Но верзила поймал его и отвел на середину комнаты.

— Больше так не делай, урод!

Парочка сидела за складным столиком из Мамонтова дерева. Вид у них был немного смущенный, на него они не глядели.

Высокий отпустил Конверса и показал ему свой жетон. Как ни был Конверс напуган, он все же заставил себя внимательно рассмотреть его.

— Пошли, — сказал агент.

Конверс проследовал за ним в спальню Джейни. Антейл закрыл дверь и сел в кресло под изображенным на стене дьяволом. У него были густые усы по моде, и одет он был в темно-синюю водолазку и твидовый пиджак. Он выглядел скорее как свойский моложавый либеральный декан гуманитарного факультета в каком-нибудь из восточных штатов. Как приятель Чармиан.

— Что с тобой? Отчего ты так испуган?

— Огласите весь список, — сказал Конверс.

В этот момент он испытывал не страх. Вид Антейла заставил его необычайно ясно представить Чармиан. Словно отголосок ее медовой ауры впитался в пиджак Антейла.

Все произошло слишком неожиданно, и Конверс был не готов к тому, чтобы впасть в ярость. Он чувствовал лишь благоговейный испуг.

Агент улыбнулся ему:

— Знаете, что я недавно прочитал? Вашу пьесу. Только что закончил.

На них обоих приятно смотреть, на Антейла и Чармиан, мелькнула мысль. Оба крупные, элегантные, носят дорогие вещи.

— Я думал, ее сто лет не переиздавали.

— Конечно, но у нас она есть. В основном она мне понравилась. Хотя главный герой — не очень. Мне показалось, что он неважный морпех.

— Да, неважный, — согласился Конверс.

— Я хочу сказать, пьесе вовсе не обязательно быть грандиозной, как дворец Монтесумы [74]. Но этот парень настоящая размазня, я прав?

Похоже, он ждал ответа.

— То есть я не могу относиться с симпатией к подобному персонажу.

— Вы не единственный.

— По замыслу он должен нравиться, потому что не выносит морскую пехоту, да? Но в таком случае почему он никак не проявляет это свое неприятие? Не отказывается выполнять приказ, например. Или не дезертирует. Сделай он что-то подобное, он бы заслуживал большего уважения.

— Это была бы уже другая пьеса, — ответил Конверс.

Антейл задумчиво покачал головой. Без всякой враждебности посмотрел Конверсу в глаза:

— Тот персонаж… он похож на вас? Это вы о себе написали?

— Нет, — ответил Конверс.

— Но, может, хоть что-то от вас в нем есть?

Конверс пожал плечами.

— Я задаю совсем глупые вопросы, да? Я читаю пьес меньше, чем следовало бы.

Он легко тронул Конверса за руку:

— Эй, а малышка Джун ничего такой персик, да?

— Что?

— Я сказал, — медленно повторил Антейл, — что малышка Джун ничего такой персик.

— С ней все в порядке.

— И что она рассказала?

Конверс подумал секунду.

— Мне — ничего. Я подумал, она вроде чокнутая.

— У нее в этом городе очень плохие друзья. Ты это знал?

— В какой-то степени.

Антейл кашлянул:

— Ты — умный подонок, да?

Конверс попытался напрячь волю. Но напрягать было нечего. Воля обессилела.

— Знаешь, в чем я уверен в какой-то степени? Я уверен, что ты контрабандой привез в эту страну груз героина.

Конверс даже не попытался ответить на это обвинение.

— Я уверен, что ты — ушлый подонок, который пишет слезливую антиморпеховскую пьеску, а потом делает поворот на сто восемьдесят и берется за доставку героина.

— Отрицаю подобное обвинение, — сказал Конверс. — Больше ни слова о литературе, пока я не позвоню своему адвокату.

— Какие мы модные, — скривившись в презрительной усмешке, протянул Антейл. — Кто твой адвокат?

— Бенджамин Уайтсон. Коламбус-авеню, тридцать пять.

— Уайтсон? Уайтсон — коммунист, ты, придурок! Он не сможет помочь тебе. Давай говорить серьезно, что собираешься делать?

— Еще не решил.

— Я решил за тебя, — сказал Антейл. — Думаю, сейчас я тебя отпущу. Гарантирую, что в двадцать четыре часа тебя пришьют где-нибудь на улице. — Он доверительно наклонился к Конверсу. — Ты подумал о тех, кому перебегаешь дорожку, везя сюда скэг? О байкерах. О черномазых в Окленде. О Синдикате. Пожалуй, я сдам им тебя.

— Скажите мне вот что, — спросил Конверс, — кто эти двое?

— Вы незнакомы?

Конверс промолчал. Антейл был доволен, он засмеялся:

— Ладно, детка. Знаю, что вы знакомы. Черт побери, ну и нагнали же они на тебя страху, а? Они, Джим, просто ручные крысы. Никакого сравнения с теми, кого ты встретишь на улице.