Теннисные мячики небес - Стивен Фрай Страница 55

– Постойте, – сказала, отбирая у него бутылку, Козима, – куда проще повернуть пробку, вот так. Когда вы вернетесь?

– Планы мои пока не определились. Скажите, Гюнтер, у вас случайно нет в Женеве знакомых, которые могли бы оказаться мне полезными?

– Что, еще одна партия? Если так, поверьте, я буду счастлив избавить вас от любых излишков.

– Нет-нет. Мне может понадобиться новый паспорт, только и всего.

– Тогда вам стоит повидаться с моим другом Никки. – Гюнтер записал на визитной карточке телефон. – Он русский, но без его разрешения в Женеве ничего не делается.

– Спасибо. – Нед взял карточку и протянул Гюнтеру бокал. – Prosit [67].

– Prosit.

Козима, когда уходила с отцом из номера, едва сдерживала слезы.

– Я больше никогда тебя не увижу, – шмыгала она носом, вцепившись в куртку Неда.

– Глупости. Ты оказалась замечательным другом, и, разумеется, мы увидимся снова. Я не забываю друзей. На днях позвоню.

– Пойдем, дорогая, – позвал от двери Гюнтер. – До свидания, Карл, Пауль, как бы вас ни звали. Если у вас появится еще одна партия товара…

– Вы узнаете о ней первым, – пообещал Нед. Он закрыл дверь и прислонился к ней.

Было слышно, как в коридоре Гюнтер шипит дочери:

– Сбежал из сумасшедшего дома, попомни мои слова.

– Папа, он самый здоровый человек, какого мы когда-либо встречали, и ты это знаешь.

– Да он понятия не имеет, как открывают бутылку шампанского!

– По-твоему, это доказательство безумия? Ты вон банку с огурцами открыть не способен.

– А где еще он мог добыть медицинского качества зелье? Говорю тебе, все сходится.

Продолжая спорить, они свернули за угол, к лифтам. Нед ухмыльнулся, оглядел заваленную пакетами комнату. Укладываться придется долго.

Нед вошел в большой зал кантонального банка «Коттер» и улыбнулся кассирше в дорогих жемчугах.

– Простите, не могу ли я поговорить с менеджером? Это по поводу моего счета.

Бэйбу-то хорошо было записывать номера и пароли, но как, собственно говоря, в швейцарских банках снимают со счета деньги? Нед основательно подготовился к тому, что его ожидает разочарование. Он представлял себе, как гладколицый банковский служащий окинет его исполненным надменного презрения взором: «Счет открыт тридцать лет назад, сэр. Он не может быть вашим». – «Я… это счет моего отца». – «Он не оставил нам никаких распоряжений. Документы у вас имеются? Удостоверение личности?»

В его воображении клерк в полосатых брюках нажимал под столешницей кнопку звонка, после чего Неда выкидывали на мостовую, а то и отправляли в тюрьму за попытку мошенничества. Возможно, впрочем, что англичане уже успели добраться до счета и обо всем договорились с банком. «Сэр, этот счет закрыт много лет назад. Сейчас офицер нашей службы безопасности проводит вас в британское консульство».

А может быть, все эта история Бэйбу просто приснилась.

На деле все оказалось проще простого. Кассирша вручила Неду бланк, в который он вписал номер счета. Графы для пароля на бланке не было. Кассирша взяла бланк, взглянула на него и под звон электрического замка скрылась в комнате за турникетом. Спустя совсем недолгое время в банковский зал вышел подтянутый молодой человек, отнюдь не лишенный сходства, внутренне усмехнулся Нед, с воображаемым клерком в полосатых брюках.

– Добрый день, сэр, – по-английски сказал он и протянул руку. – Пьер Госсар. Будьте любезны, пройдите со мной.

Нед очутился в кабинете, обставленном дорогой мебелью, – особенно бросались в глаза письменный стол и два кресла в стиле Людовика XV. Указав Неду на одно из кресел, Госсар уселся за стол.

– Всего одна-две формальности, – сказал он, постукивая пальцами по клавиатуре компьютера, выглядевшего на богато изукрашенном столе решительно неуместным. – Будьте добры, напишите, пожалуйста, первый пароль.

Он передал через стол листок бумаги, Нед написал: «Саймон сказал» – и вернул листок Госсару, который, заглянув в него, бросил взгляд на экран компьютера, кивнул и протянул листок Неду:

– Второй, пожалуйста.

Нед написал: «Это ограбление» – и снова вернул листок.

Госсар тонко улыбнулся и протолкнул листок в маленький металлический ящик.

– Для секретных бумаг, – пояснил он. – Раз – и нету. Ну-с, дорогой сэр, все выглядит вполне удовлетворительно. Чем могу быть вам полезен?

– Что ж, прежде всего я хотел бы знать, сколько на моем счету денег.

– М-м… да… – Госсар пощелкал по клавишам. – Вы, конечно, понимаете, что, поскольку счет соотнесен с основным индексом курсов акций на европейских биржах, я могу назвать вам всего лишь баланс, отвечающий пятничным торгам. За последние тридцать лет на счету скопилась весьма изрядная сумма.

Нед кивал, как будто разговоры о ведущем индексе курсов акций, биржах и изрядных суммах были для него делом самым привычным. Госсар написал на свежем листке цифры и протянул Неду. Нед взглянул.

– Это в швейцарских франках? – легонько кашлянув, спросил он.

– Именно так, – ответил Госсар.

Нед кашлянул еще раз и быстро прикинул в уме. Примерно два с половиной франка за фунт. Боже милостивый!

– Что касается того, как я распоряжусь моим счетом, – сказал он насколько мог естественно, – тут мне хотелось бы немного подумать. Возможно, мы могли бы снова встретиться в пятницу? Насколько я понимаю, вам от меня ничего больше не требуется?

– Решительно ничего, сэр. Поскольку ваш счет открыт так давно, новые правила погашения на него не распространяются. С другой стороны, он не настолько стар, чтобы подвергнуться проверке в соответствии с недавними схемами репараций для евреев.

– Превосходно, – сказал Нед. – Пятница, одиннадцать утра?

– Буду с нетерпением ожидать нашей встречи, сэр.

Когда Нед добрался до своего номера в отеле «Д'Англетер», его все еще трясло. Он сидел на балконе, прихлебывая кофе и глядя на озеро. Смотрел на радугу, переливавшуюся в брызгах фонтана.

Смотрел и плакал.

– Ах, Бэйб. Почему тебя нет со мной?

Нед опустил взгляд на гостиничный блокнот, в котором уже успел набросать ряды цифр.

– Сумма и вправду изрядная, – прошептал он, обращаясь к себе самому и роняя слезы на бумагу. – Даже при том, сколько теперь стоит чашка кофе, триста двадцать четыре миллиона фунтов все еще остаются изрядной суммой. Ах, Бэйб, есть справедливость на свете. Воистину есть.