Четвертый тоннель - Игорь Андреев Страница 55

— наехала с обвинением, мол, я обязан чувствовать себя плохим, потому что не учел ее конфетные интересы.

Ее поступок вызвал у меня сильные чувства, которые трудно отнести к чему-то хорошему или плохому. Просто сильные, очень интенсивные… Потом я прятался от нее. А еще мы с моим другом-кавказцем подглядывали под столом, какие у нее трусы. (Белые). Потом она о чем-то ябедничала моим родителям, и они долго объясняли мне, что таким, какой я есть, быть нельзя, потому что это вызывает недовольство у некоторых людей… Они подавали свои поучения в упаковке «правил хорошего поведения», но я сканировал их мгновенно — они боялись. Я чувствовал в них страх. Лишь сейчас я понимаю, что они просто боялись людей, от которых, как им казалось, зависели, и проблема была в том, что они считали себя слабыми и зависящими от всего мира. А тогда я ничего такого не понимал, лишь ощущал страх в них. Они, спасаясь от своего страха, старались запугать меня. И грузили пугающими нравоучениями.

Я давал родителям свое любимое обещание «я больше так не буду» и, придя в садик, искал способ, как задеть красивую воспитательницу так, чтобы у нее не было предлога жаловаться родителям. Тем не менее, она снова жаловалась, просто притянув какой-нибудь левый предлог. Чтобы насладиться властью и наказать меня, ей приходилось врать моим родителям. Ну правда, не могла же она сказать им: «Ваш сын сегодня опять улыбался, глядя на меня». Звучит нелепо. Вместо этого она говорила: «Ваш сын опять шумел во время тихого часа». Кстати, это было правдой, мы всегда бесились в тихий час, вот только она не жаловалась по этому поводу родителям других детей. Только моим… Вот такие интриги устраивала эта сука. В общем, наша с ней история была красивее самого страстного романа. В смысле наполненности яркими ощущениями. Это и был мой первый секс.

Все это я вспомнил и осознал после одного из процессов Глубокого ПЭАТ. Тут же прояснилась странная закономерность: меня всегда привлекали стройные черноволосые женщины с небольшой грудью. Такой же внешностью обладала моя первая девушка. И моя любимая бывшая, с которой так долго были вместе. И другие. И даже когда я только начал мастурбировать в подростковом возрасте, представляя себе какую-то женщину, это был один и тот же типаж. У меня была лишь одна блондинка в жизни, но с ней не было страстных отношений, восторга, депрессии, тоски, безумного влечения — просто хороший секс и нежная дружба….

По мере проработки разных аспектов своей жизни и личности я осознал, что интереснее всего общаться с чокнутыми. Не с психически больными, разумеется (хотя это было бы интересным опытом), а с людьми, существенно отличающимися от большинства. Причем так было всегда, только я этого не понимал, потому что думал, что надо быть «нормальным» человеком и, как следствие, общаться с «нормальными». Де-факто общение с нормальными людьми почему-то всегда оборачивалось взаимным лицемерием, мелкими обидками и постоянным соревнованием на тему «у кого больше». Но теперь производить впечатление и подчинять себе кого бы то ни было мне как-то не очень хотелось. Хотелось только быть среди тех, с кем интересно. А интересно с неординарно мыслящими людьми. Выражать себя и принимать новое. Становиться больше за счет открытия новых аспектов жизни. С другой стороны, мне стали неинтересны игры, в которые играет спящее большинство в своем унылом обывательском формате. Интересно с людьми, выражающими себя настоящих.

Поэтому я решил пройти тренинг личностного роста Лайфспринг. Я слышал много пугающих предостережений о нем, и потому еще больше хотел его пройти. Когда я сказал об этом одному из приятелей, он ответил:

— Да ты что?! Я про это читал в интернете! Там гипноз, внушения, манипуляции! Там из людей делают рабов!

— Не волнуйся, — сказал я в ответ. — Никто не может загнать меня в рабство, кроме меня самого. Манипулировать человеком можно только через страх. А я уже познакомился со своими страхами и даже освободился от некоторых. Мне понравилось. Все будет хорошо.

— Ты не понимаешь! Там зомбируют! Из тебя там сделают послушного раба! Это же секта!

Он смотрел на меня озабоченно. Вытаращенные глаза, наморщенный лоб, испуг, готовность отчаянно отговаривать. Мне показалось, что, пытаясь переубедить меня, он на самом деле запугивает себя. Ему самому хочется, но он себе отказал, потому что страшно, и теперь он хочет запугать меня, чтобы утвердиться в верности своего продиктованного страхом решения.

— Ну что ж, — ответил я весело. — Секта так секта. Значит, буду сектантом.