О, Мари! - Роберт Енгибарян Страница 55

– При встрече расскажу. Я не хотел тебя обидеть.

– Слушай, Бифштекс, я что-то плохо тебя понимаю. Ты думаешь, что можешь меня обидеть? Ты меня просто заинтриговал. Встречаемся в двенадцать у главпочтамта. Идет?

– Идет.

* * *

Внизу в кафе было тепло и сравнительно чисто. Девушки заказали яичницу, салат «оливье», простоквашу – простое меню советских кафе. Можно было взять еще сосиски, сардельки или докторскую колбасу. Других вариантов практически не было, но мы привыкли к такому нехитрому ассортименту, и он вполне нас удовлетворял.

– Чем сегодня займемся, девушки? Мне нужно в библиотеку на пару часов, потом зайду к Араму, куплю что-нибудь наше: сухофрукты, лаваш, мацони, зелень, сыр. Согласны?

– Я останусь дома, проведу «санитарный день», а то все время на улице, – сказала Мари. – Узнала, что здесь есть срочная химчистка. Нам всем необходимо освежить вещи, так что займусь хозяйством и своей гигиеной. А когда ты закончишь, решим, что делать дальше.

Рассказывать Мари о встрече с фарцовщиком Генрихом я не стал. Интересно, что ему нужно?

* * *

– Привет, Давид.

– Привет, Бифштекс.

– Тебе не холодно в ратиновом пальто? И девушки с тобой были легко одеты.

– Давай к делу. Что сказал Було и какое это может иметь отношение к тебе или ко мне?

– Да ничего особенного он не сказал. Ну, в общем, что ты уже давно с Мари, никого близко к ней не подпускаешь и, по-видимому, пока не решил на ней жениться.

– А какое тебе дело до моих отношений с Мари?

– У меня, Давид, есть интересное предложение. Ради Бога, я не хочу обидеть ни тебя, ни твою девушку. Вижу, что ты злишься, но попрошу без агрессии, я сам боксер, и в Москве я тебя не боюсь. Ереванские штучки – менты, оперотряд, дружба с громилой-буйволом – здесь не пройдут. Здесь мы с тобой равны. А заодно учти – Артак на моей стороне, у него ко мне интерес.

«По-видимому, Монстр отгоняет от его бизнеса уличный криминал, значит, с милицией у Генриха работает кто-то другой, – прикинул я. – Иначе вряд ли он смог бы так развернуться».

– Давид, ты мне очень симпатичен, – продолжал фарцовщик.

– Генрих, я никак не пойму, куда ты клонишь. Ты, часом, не педик?

– Сделай одолжение, позволь мне двадцать минут поговорить с Мари наедине. У меня к ней серьезное предложение. Если согласишься, отдам тебе и Мари по себестоимости югославские дубленки, а может, даже испанские. Не спеши отказываться.

– Об этом и речи не может быть! – вспыхнул я. – Тем более что через месяц мы летим домой, а там дубленки не особо нужны, даже по себестоимости. Но ты меня так заинтриговал, что мне даже не хочется пройтись по твоей смуглой харе и убедиться, какой хреновый ты боксер. О чем ты будешь говорить с Мари? И почему идешь на такие уступки? Ты же торгаш, за копейку удавишься!

– Я хочу эмигрировать! – выпалил Генрих. – Ненавижу эту страну, все здесь ненавижу!

– Подожди. Ты хочешь эмигрировать во Францию? – у меня отвисла челюсть. – И при чем здесь Мари?

– Ты знаешь, что моя мама работает в одном институте с Варужаном. Жена Варужана, Аида, общается с мамой и покупает у нее разные шмотки для своей будущей артистки. Так вот, мама узнала, что семья Мари получила от сестры Сильвии официальное приглашение эмигрировать во Францию. Если ты не хочешь ехать, дай мне предложить Мари фиктивный брак, я за это щедро заплачу.

– Что еще за фокусы, Бифштекс? Почему ты не обратился с таким предложением к Варужану?

– Обратился, он отказал, сказал, что без твоего согласия не получится. Мари, скорее всего, откажется со мной поговорить, к тому же обязательно расскажет тебе. Более того, он предупредил, что у меня возникнут с тобой проблемы. А я этого искренне не хочу.

Слова фарцовщика привели меня в бешенство.

– Но ты же врешь, мразь, хочешь меня вокруг пальца обвести. Почему то же самое не предлагаешь Терезе? Ишь, какую сказку сочинил! Да я прямо сейчас позвоню домой, и мамочку твою, спекулянтку, заберут в милицию. Пошел вон, крыса! Еще раз возникнешь, пеняй на себя. Проваливай!

– Я не думал никого обманывать, надеялся, что Мари может согласиться! – заорал Бифштекс. – Я же недаром такой вариант предлагаю. Заработать перед отъездом какие-то деньги, притом неплохие, никому не помешает!

– Пошел, пошел, сукин сын, твою мать! Все хочешь в этой жизни купить и продать?

– Оставь в покое мою мать! Что ты знаешь о жизни, счастливчик, цэковский сынок? Мой отец погиб на войне. Ты знаешь, каких трудов стоило маме вырастить меня? Не от хорошей жизни я стал фарцовщиком. Кто будет содержать меня в Москве? Как на восемьдесят пять рублей мама проживет в Ереване? Я рискую, работаю, а ты? Не все же могут стать членами партии и прокурорами. Ничего, придет наше время – тогда поменяемся местами. Охранником у меня будешь работать, если я, конечно, захочу. Мама родная, как же я ненавижу вас всех!

– Вот ты как запел, торгаш! – я ухватил его за воротник.

– Ты не осмелишься меня бить на глазах у стольких людей! Тебя заберут в милицию, и конец твоей карьере тупого наглого прокурора-взяточника!

– Ладно, фарцовщик, живи пока, руки пачкать не буду. Когда-нибудь наши дорожки пересекутся. Запомни это.

«Вот как, значит! Мари и ее семья обсуждают за моей спиной варианты эмиграции, а мне ни слова? – лихорадочно размышлял я по дороге в гостиницу. Внутри у меня все кипело. – Ну ладно, семью оставим. Но как Мари умеет притворяться! Какова артистка! А меня держит за дурака… Нет, не может быть. Мари не способна меня обмануть. Она такая честная, искренняя. И почему я должен верить фарцовщику?»

* * *

Сестры были у себя в номере. Мари открыла мне дверь и встревожилась, увидев мое мрачное лицо.

– Что случилось, Давид? Плохие вести из дома? Или здесь что-то произошло? – она только что закончила сушить волосы, и у нее был такой счастливый вид… Весь ее облик излучал спокойствие, чистоту и здоровье. Нет, такое бесконечно родное существо не может обмануть меня, сказать неправду…

– Мари, ты меня обманула, да? И все твои родные – тоже обманщики?

– Что за чушь ты несешь, Давид? Кто сумел так быстро настроить тебя против нашей семьи?

– Бифштекс, фарцовщик, узнал от Варужана, что вы получили официальное подтверждение, разрешающее вам уехать, и скоро собираетесь во Францию. Он даже собирался предложить тебе фиктивный брак. А мне ты не сказала ни слова. И кто ты тогда, если не искусная лгунья? Что ты смеешься? Я серьезно говорю!

– Какой же ты доверчивый, мой будущий следователь. Как быстро ты усомнился в моей честности, более того, в моих чувствах к тебе… Уже четыре года мы общаемся почти ежедневно, но ты все равно сразу, не выяснив, что к чему, клеймишь меня и мою семью лицедеями, обманщиками!