История Наташи Кампуш - Майкл Ляйдиг Страница 54

Нед Норчак, независимый кинокритик, это прокомментировал так: «Люди уже получили свою порцию крови в голливудских фильмах ужасов. Но они желают увидеть в ужастике кое-что другое, новое измерение страха. В истории Наташи для этого есть все, и, более того, она подлинна, что делает ее пугающей вдвойне. Это произошло с ней — это могло произойти с любым из зрителей». По слухам, среди кандидатов на режиссера фильма числится и восходящая звезда, голливудский режиссер фильмов-ужасов Эли Рот, завоевавший признание такими фильмами, как недавний «Хостел». Команда юристов внимательно изучает все предложения.

Так что жизнь захватывающа, богата и нова для Наташи. Но можно ли считать ее нормальной? Дирк Деповер, отец одной из жертв Марка Дютру, являющийся одним из учредителей благотворительной бельгийской организации «Ребенок в фокусе», стремящейся защитить маленьких детей от подобных Приклопилю, утверждает, что нормальной жизни можно добиться только посредством анонимности, — что, несомненно, не подходит Наташе Кампуш.

Раз уж затронуты описания Наташи, то одно из них, сделанное Маргой Свободой из «Кронен цайтунг», отражает достоинства и необычность этой весьма выдающейся девушки, высвечивая ее потребность в контроле наряду со стремлением к нормальности, представляющейся столь неуловимой. Приведенное ниже госпожа Свобода сочинила во время интервью с Наташей.

Когда вся суматоха закончится, дадут ли ей быть самой собой, неузнаваемой? Ей не позволяли уставать очень долго. Восемь лет обнаженных нервов, когда ей приходилось быть все время начеку, даже во сне. Нельзя просто взять и исключить тюремное заключение. Восемь лет в одиночестве в подвале, а теперь в одиночестве в целом мире.

Порой есть немного обычной повседневной рутины. Адвокат приносит папки. Госпожа Кампуш не любит беспорядок. Слишком много изменений за несколько дней, слишком много жизни вот так, неожиданно. Приходит в гости ее отец. Она хочет видеть кошек. В тот день, когда она ушла из дому, не попрощавшись с матерью, она перестала ласкать кошек.

Наташа устроила образовательный центр на нескольких квадратных метрах подвала. Это займет ученых, в особенности педагогов, на несколько лет вперед. Из Наташиного самообразования все еще можно много чего почерпнуть.

Упорство и невероятная решимость установить пределы — именно эти черты Наташи Кампуш восхитили мир после ее побега. Лишь исключительный ребенок мог добиться этого, не согнувшись, не сломившись.

Больно думать, что у всего мира сложилось впечатление, будто Наташа Кампуш сильная, умная и умелая. Я надеюсь, она также способна быть и человеком, которому не надо прятать свои раны и слабость. В конце концов, она просто способна жить.

Но дела финансовые и юридические более приоритетны, нежели образование. Наташа, например, полна решимости заполучить дом на Хейнештрассе, где она выросла, дабы гарантировать, что «его не превратят в музей, где продаются пепельницы и кофейные чашки».

Она сказала, что, наверное, позволит жить там матери Приклопиля. На время написания книги она с ней так и не встретилась, но надеется, что скоро это произойдет.

То, что Наташа не хочет, чтобы дом попал в третьи руки и стал «Диснейлендом ужасов», понять можно. Но не слух, что она хочет поселиться в нем, даже если госпожа Приклопиль откажется иметь с ней что-либо общее.

Девочка в подвале хочет вернуть свою тюрьму. Быть может, после всего произошедшего с ней это единственное место, где она действительно чувствует себя в безопасности.

Мы надеемся, что благодаря обилию источников, к которым мы обратились, а также благодаря помогавшим нам экспертам, эта книга показала, что отношения между ними были крайне сложны. Это был ключ к ее выживанию. Тем не менее мы надеемся, что нам удалось описать дело Наташи так, чтобы раскрыть — по крайней мере соответствующим специалистам — все детали этих взаимоотношений. Она не заслуживает быть мишенью кампании по рассылке отвратительных писем с оскорблениями, инициированной тем, что было понято как ее стремление защитить репутацию Приклопиля.

Авторы могут доказать, что защищать чудовище нет необходимости, и неважно, сколько человеческого ей удалось в нем разглядеть, просто потому, что разговоры могут задеть чувства его престарелой матери. Подробный отчет о нраве и желаниях ее тюремщика был бы весьма полезен лишь для медицины. Хранящиеся в компьютерном файле данные, переданные полицейским управлениям по всей Европе, могли бы оказаться весьма действенными, когда в следующий раз объявится другой охотник за детьми, дабы обратить наши худшие кошмары в явь. Чтобы бороться с чудовищами, их необходимо знать.

В том подвале Наташа выросла, но, как показали сами медицинские эксперты, во многих отношениях она так и осталась десятилетней девочкой, вошедшей туда. Переходящее в разряд одержимости стремление контролировать, как пресса подает ее историю, служит признаком страха перед таким же отсутствием контроля, что она испытывала в день своего похищения.

Весь мир и, несомненно, сами авторы надеются, что Наташа Кампуш добьется всего, чего она хочет в жизни, в которой у нее на месте опыта лишь зияющая пропасть. Все надеются, что Наташа заполнит эту пропасть любовью и дружбой.

Ее ум, доброта — она не хочет заводить животных, потому что считает, что все создания должны обладать свободой, которой сама она в годы формирования была лишена, — ее находчивость, забота о других и врожденная порядочность — все это не подлежит сомнению. Наташа Кампуш могла выйти из подвала существом, утратившим человечность, но она вышла едва ли не сверхчеловеком, способным считаться с чувствами матери своего тюремщика, пускай даже его обращение с ней и продолжает иссушать ее душу. То, что мир, несмотря на голод, войны, терроризм и смерть, за исключением его безумцев да вымогателей, писал ей письма с предложениями о помощи, — это свидетельство невероятной эмоциональной силы, порожденной пережитыми испытаниями и ее победой над ним.

История Кампуш отличается от других стремлений сбежать, победить добром зло по двум причинам. Во-первых, невероятно долго она удерживалась Приклопилем, много дольше, чем исламские боевики удерживали взрослых мужчин в Бейруте в 80-х годах, — единственная современная драма с заложниками, которая по освещению прессой сопоставима с Наташиным заключением. Во-вторых, она была маленькой девочкой, повзрослевшей в неволе. Это ощущение невинности, утраченной в подвале, как ошеломило мир, так и подвигло его к совместной скорби, что подобное случилось, и радости, что все закончилось так, как закончилось.

Пускай порой мы и сомневались в версии Наташи относительно происходившего на Хейнештрассе, 60, но мы никогда не брали под сомнение ее мужество и стойкость, чтобы вынести это. Души помельче были бы разрушены случившимся с ней, психически и физически.

Наследие Наташи миру заставит чудовищ остерегаться того, чего они жаждут. Она является доказательством стойкости человеческого духа, его способности никогда не сдаваться, но преодолевать кажущееся несокрушимым превосходство.

Когда ей было двенадцать, она пообещала себе, что освободится. Теперь она должна твердо придерживаться этого обета, поскольку подлинная свобода, с ее неизменными каждодневными тревогами, стрессами, рутиной и заботами, — для нее еще более серьезными — бросает этой необыкновенной женщине следующий грозный вызов.