Говорящая собака - Марк Барроклифф Страница 54

Я сочувственно ругнулся за спиной соседа, давая понять, что я тоже его поля ягода, такой же задушевный и открытый парень, как и симпатяга Мартин.

— Он ходил недавно на случку, — сказал пес, принюхиваясь и облизываясь. — И от него тоже пахнет синим дымом.

Я пропустил этот намек мимо ушей. Если бы это Мартин взялся за кирпич, то одним окном он бы не ограничился.

— Видел подарочек у себя в гостиной? — спросил сосед.

— Да, он как-то сразу бросился в глаза, — честно признался я.

— Интересно, интересно, — заметил пес. — От него за версту разит дракой, от этого типа, железом и потасовкой.

Это также не удивило меня. Мартин по профессии вышибала. И ему, в самом деле, приходится работать в прокуренных помещениях.

— Ну и какие будут предположения?

— Весьма неопределенные, — ответил я.

— Когда выяснишь, только шепни мне, идет?

— Зачем, Мартин? — Я в самом деле не понял, отчего это его так интересует.

Он одобрительно кивнул, мол, хороший вопрос, и сказал:

— Дело в том, что сегодня часа в четыре я обрабатывал свою девочку в спальне, когда высадили стекло в той комнате, что окнами на улицу. — Он недовольно поджал губы и кивнул мне, словно ожидая, что я разделю его гнев по поводу умышленной порчи его имущества. Я тут же поспешил состроить гримасу, которая должна была выразить солидарность. На миг меня озадачила фраза насчет «девочки». Его жена, которую я называл про себя «марионеткой Мартина», была крохотная женщина довольно хрупкого сложения.

— Работа дилетантов, — сказал он, — какой-нибудь шайки маппетов. Если они появятся еще раз, то кирпич уже полетит не в окно, а конкретно им в башку, — сказал он таким тоном, словно объяснял, что лучший способ избавиться от слизней, которые портят салат-латук, — это посадить его на южном склоне. Он криво усмехнулся и изобразил, как он бросает кому-то в голову кирпич, видимо, чтобы до меня лучше дошло, что он собирается сделать с вредителями. Проследив за движением его рук, пес слегка съежился, в точности повторяя мою реакцию. Пучок не одобрял насилия любого рода, я тоже не был от него в восторге, особенно когда оно направлено против тех, кто мне дорог.

— Потом, когда прочитал записку, я, конечно, понял, что посылочка для тебя. А тебя как раз не было дома. Я решил, что письмо срочное, и отправил его тебе тем же способом. Думаю, важно было не только послание, но и способ его доставки. — И Мартин добродушно, по-соседски оскалился.

— Спасибо, — проронил я. — Ты очень заботлив.

— Не за что. Только сохрани кирпич на случай, если этот подонок снова объявится, чтобы было чем написать ответ. Я это для тебя устрою, будь спокоен.

— Да, не стоит уж так… утруждать себя, — смущенно пробормотал я.

— Он так и сделает, — пробормотал пес. — Этот тип не лжет.

Мне можно было этого и не говорить. Мартин наконец разобрался с ключами и открыл дверь.

— Деньги за окно можешь забросить в любое время, — сказал он напоследок.

— Да хоть сейчас. — Я вытащил свернутые в рулон деньги, приготовленные для покера, примерно две тысячи «полтинниками». — Сколько нужно?

— Сотни хватит. — Глаза его вспыхнули при виде наличных.

— Прими двести, за беспокойство. Это всего лишь бумага, — сказал я.

Мартин расцвел, широко ухмыляясь:

— Темная ты лошадка, мальчик Дэви, ох и темная.

Похоже, он ничего не имел против того, что наши «конюшни» рядом.

— Ты не помнишь, о чем там было сказано, в записке? — вскользь поинтересовался я.

— Что-то насчет твоей собаки. Вот уж не думал, что у борцов за права животных есть полувоенные подразделения, — ответил Мартин, исчезая за дверью.

Я посмотрел на Пучка. Он прижал уши, будто на него только что вылили ведро воды.

— И что же они собрались с тобой сделать? — задумчиво пробормотал я.

Покер уже не доставлял особой радости. По совету пса я поднял ставку в четыре раза, но остался равнодушен к этому. Стало быть, у меня нет болезненного пристрастия к игре. Похоже, покер мне просто наскучил.

Мы с Пучком брели по Тьюдор-авеню, усыпанной опавшей листвой, отражаясь в окнах и витринах и вдыхая ароматы уходящего лета. Прогулка снимала напряжение после игры.

Пучок тоже приободрился, его увлекал за собой каждый новый запах.

— Слушай, успокойся, — сказал я, когда он окончательно достал меня этим шнырянием под ногами. — Ты можешь успокоиться?

— Нет, — ответил он.

— Почему?

— Потому что вид только зазывает, а запах подчиняет, — сказал пес, мусоля во рту какую-то обертку.

— Понятно, — сказал я и больше не дергал поводок.

Когда в темноте смутно замаячили окна моего дома, я ощутил, как страхи набросились на меня с новой силой. Вернее, один страх. Да, конечно, это был Тиббс и все, с ним связанное, но было тут что-то еще, удушливым комком застрявшее в горле, от чего никак нельзя было избавиться — ни проглотить, ни выплюнуть.

Я осторожно, затаив дыхание, повернул ключ в замке. В спальне горел свет.

На этот вечер я с головой ушел в покер, пытаясь спрятаться от проблем, забравшись под сцену, на которой разыгрывались события реальности. Однако реальность с характерным привкусом беды, похоже, опять вступала в свои права. У меня дома кто-то был.