Однажды на берегу океана - Крис Клив Страница 54

— У него была клиническая депрессия. Для Сары это было очень тяжело.

— Я думаю, ему самому тоже было очень тяжело. Я долго за ним наблюдала. Как-то раз, когда он плакал, я не спускала с него глаз и забыла хорошенько спрятаться, а он вдруг поднял голову и увидел меня. Я подумала: «О нет, только не это, Пчелка!» Но Эндрю пошел ко мне. Он уставился на меня и проговорил: «О боже! Ты не настоящая, тебя здесь нет, просто убирайся вон из моей чертовой головы!» А потом он крепко зажмурился и стал тереть закрытые глаза, а я быстро спряталась под кустом. А когда он открыл глаза и посмотрел туда, где я только что стояла, он меня не увидел. И тогда он снова начал сам с собой разговаривать.

— Он решил, что ты ему померещилась? Бедняга.

— Да, но сначала мне не было его жалко. Я его пожалела только потом. На третий день он снова вышел в сад, когда Сара была на работе, а Чарли — в детском саду. Кажется, он был пьяный. Он говорил медленно и путано.

— Скорее всего, он принял свое лекарство, — предположил Лоренс. Его лицо побелело, он посмотрел на меня блестящими глазами и сказал: — Продолжай.

— Было раннее утро. Эндрю начал кричать. Он говорил: «Выходи, выходи, чего тебе надо?» Я молчала. «Пожалуйста, — крикнул он, — я знаю, что ты — призрак. Чего ты хочешь? Что тебе дать, чтобы ты ушла?» И тогда я выбралась из-под лаврового куста, а он попятился. «Я не призрак», — сказала я. А он сказал: «Ты не настоящая, ты просто у меня в голове, тебя здесь нет». Он закрыл глаза и стал мотать головой. Пока его глаза были закрыты, я подошла к нему близко, чтобы можно было дотянуться до него рукой. И когда он открыл глаза и увидел меня совсем близко, он вскрикнул и убежал в дом. Вот тогда мне стало его жалко. Я пошла за ним в дом. «Пожалуйста, послушайте, — сказала я. — Я не призрак. Я пришла к вам, потому что больше никого не знаю». Тогда Эндрю сказал: «Прикоснись ко мне. Докажи, что ты не призрак». Я подошла ближе и прикоснулась к его руке. Почувствовав прикосновение, он опять зажмурился и долго не открывал глаза, но потом все же открыл и стал, пятясь, подниматься по лестнице. Я поднималась вслед за ним. Он кричал: «Уйди! Уйди!» Он вбежал в свой кабинет и закрыл за собой дверь. Я остановилась перед дверью и крикнула: «Не бойтесь меня! Я просто человек!» Но он не отвечал, и я ушла.

У Лоренса дрожали руки. Поверхность чая в его кружке подернулась рябью.

— Через некоторое время я вернулась в дом. Эндрю стоял на стуле посередине комнаты. Он привязал электрический провод к деревянной балке под потолком. А другим концом провода он обвязал свою шею. Он смотрел на меня, а я — на него. А потом он прошептал: «Это было так давно, правда? Давно и далеко. Почему ты не осталась там?» И я сказала: «Простите, но там небезопасно». А Эндрю сказал: «Я знаю: ты умерла там. Ты просто у меня в голове». Он долго на меня смотрел. Глаза у него были красные, он дико озирался по сторонам. Я шагнула к нему, а он начал кричать: «Если ты подойдешь ближе, я спрыгну со стула». И я остановилась. Я спросила: «Зачем вы это делаете?» Он очень тихо ответил: «Потому что я понял, что я за человек». Я сказала: «Но вы хороший человек, Эндрю. Вам не все равно, каков этот мир. Я читала ваши статьи в газете „Таймс“, когда изучала английский». Эндрю покачал головой. Он сказал: «Слова — ничто. Я — тот человек, которого ты видела на пляже в Африке. Этот человек знает, где нужно ставить запятые, но он не отрубит себе палец ради того, чтобы спасти тебя!» А я улыбнулась ему и сказала: «Теперь это не имеет значения. Посмотрите: я здесь, и я жива». Он долго думал над моими словами. Потом сказал: «Что случилось с той девушкой, которая была с тобой?» И я ответила: «С ней все в порядке. Просто она не смогла поехать со мной». Тогда он посмотрел мне прямо в глаза. Он смотрел и смотрел, и я не смогла выдержать его взгляд и опустила глаза. И тогда он сказал: «Лгунья». А потом зажмурился и шагнул со стула. И стал так страшно хрипеть. Так хрипела моя сестра, когда ее убивали.

Лоренс схватился руками за край кухонного стола.

— Черт, — выдохнул он.

— Я пыталась помочь ему, но он был слишком тяжелый. Я не могла его приподнять. Я пыталась это сделать, пока не устала. Я плакала, но никак не могла снять его тело с провода. Я подставила стул ему под ноги, но он оттолкнул стул. Потом он перестал бороться, но он был еще жив. Я видела, что его глаза смотрят на меня. Он поворачивался, вися на проводе. Он поворачивался очень медленно, и всякий раз, когда он оказывался лицом ко мне, его глаза смотрели на меня. Глаза у него выпучились, лицо стало лиловым, но он все время смотрел на меня. Я думала: «Я должна ему помочь». Я думала: «Я должна позвонить соседям или в „скорую помощь“». Я побежала по лестнице, чтобы позвать кого-нибудь на помощь. А потом я подумала: «Если я позвоню и позову кого-нибудь на помощь, власти узнают, что я здесь. А если власти узнают, что я здесь, меня сразу депортируют или того хуже». Потому что… Я вам еще кое-что расскажу, Лоренс. После того как нас выпустили из центра временного содержания иммигрантов, одна из девушек, вместе с которыми я ушла, тоже повесилась. Я убежала из того места, где это произошло, но полиция наверняка узнала, что я там была. Два человека повесились, понимаете? У полиции могли возникнуть подозрения. Они могли подумать, что я к этому как-то причастна. Я не могла позволить, чтобы меня нашли. И я выбежала из кабинета Эндрю, обхватив голову руками. Я пыталась придумать, как быть. Должна ли я отдать свою жизнь, чтобы спасти жизнь Эндрю. И сначала я думала: «Конечно. Я должна его спасти. Чего бы это мне ни стоило, потому что он человек». А потом я подумала: «Конечно, я должна спасти себя, потому что я тоже человек». Я простояла минут пять. Думая об этом, я поняла, что уже слишком поздно, что я уже спасла себя. И тогда я подошла к холодильнику и поела, потому что была очень голодна. А потом я ушла в дальний угол сада и спряталась и не выходила оттуда до дня похорон.

Руки у меня дрожали. Лоренс сделал глубокий вдох. У него тоже дрожали руки.

— О господи, это серьезно, — сказал он. — Это очень, очень серьезно.

— Теперь вы понимаете? Понимаете, почему я так сильно хочу помочь Саре? Понимаете, почему я хочу помочь Чарли? Я сделала неправильный выбор. Я позволила Эндрю умереть. Теперь я должна сделать все, что могу, чтобы все исправить.

Лоренс начал ходить по кухне. Он плотнее запахнул полы халата, он мял в пальцах ткань. Потом он остановился и посмотрел на меня:

— Сара что-нибудь об этом знает?

Я покачала головой:

— Мне страшно ей рассказывать. Думаю, если я ей расскажу, она скажет, чтобы я ушла отсюда, а тогда я не смогу ей помочь, и тогда я не сумею расплатиться за свой дурной поступок. А если я не смогу за него расплатиться, я не знаю, что мне делать. Я не могу снова убегать. Мне некуда идти. Я поняла, что я за человек, и этот человек мне не нравится. Я такая же, как Эндрю. Я такая же, как вы. Я пыталась спасти себя. Скажите, пожалуйста, где убежище, где можно от этого спрятаться?

Лоренс смотрел на меня в упор.

— То, что ты сделала, — сказал он, — это преступление. Теперь у меня нет выбора. Я должен пойти в полицию.