Заколдованный участок - Алексей Слаповский Страница 54

Нестеров отправился туда, где американца уже не было, а мы теперь окажемся там, где он уже есть. То есть пьет квас. То есть даже не пьет, потому что такая история: Шура доставала банку кваса из подпола. Вылезала. Фрезер как джентльмен ей помогал. И тут случилась беда: Шура споткнулась, удержала банку, но квас выплеснулся прямо Фрезеру на брюки.

– Что же я наделала, дура! – обругала себя Шура.

– Ничего, – успокоил ее Фрезер. – Я пойду.

– Как вы пойдете? От кваса знаете, какие пятна остаются? И на таком месте... Что Люба подумает? Я сейчас быстро сполосну, они хоть мокрые будут, но чистые. Снимайте.

– Не надо.

– Как не надо? Я виновата, я должна исправить! Это пять минут, снимайте, снимайте!

И она уже хотела помочь Фрезеру. Чтобы избежать этого, он снял брюки сам. Шура тут же засунула их в ведро и залила водой.

В это время вошел Нестеров.

– О, какие люди! – закричала Шура. – А мы тут вот... Товарищ испачкался...

– Что случилось, Джо? – спросил Нестеров, переводя глаза с Фрезера на Шуру.

– Квас. Я пролился. Спасибо, я пойду так.

Присутствие Нестерова придало Фрезеру решительности. Он достал из ведра брюки, отжал, встряхнул их и надел.

– Всего хорошего, – распрощался он с Шурой.

– И вам того же, – ответила Шура вежливо, но почему-то довольно холодно.

И нет у нас уверенности, что другая женщина поступила бы иначе на ее месте.

15

Нет у нас уверенности, что другая женщина поступила бы иначе; говорим мы так не потому, что не любим женщин, а потому, что знаем их.

Нестеров, выходя, мягко упрекнул Шуру:

– Шура, он к Любе приехал.

– А я что, я ничего! Ты его сватаешь, что ли? Тогда неправильно: человеку надо и других женщин показать. Что у нас, кроме Любы, нет никого?

Нестеров не возразил, усмехнулся.

По пути он решил задать Фрезеру прямой вопрос:

– Вам понравилась Люба?

– Да. Как-то быстро. Сразу. Мне неудобно, – оглядел себя Фрезер. – Я весь влажный.

– Давайте свернем на пять минут? Тут местные жители хотят с вами пообщаться. Чуть-чуть посидим, заодно обсохнете.

– Не очень долго?

– Нет.

– Хорошо.

– Только если будут предлагать выпить, вы будьте осторожны.

– Не пить?

– Пить можете, но в меру.

И они свернули к дому Мурзина.

– Вот, как и обещал, – сказал Нестеров компании. – Но недолго, у нас дела.

– Будто у нас дел нет, – сказал Мурзин. – Он по-русски понимает?

– Более-менее.

– Тогда так. У нас положено: первый тост по полному стакану!

– Ничего не путаешь? – спросил Нестеров. – У кого это – у нас?

– У анисовских, – со значением сказал Мурзин. – Ну, подняли! За дружбу между народами!

– Дружба, хорошо, – согласился Фрезер и взял стакан.

Нестеров предупредил его:

– Джо, это крепче, чем граппа и текила. Это очень крепко.

– Я знаю, – сказал Фрезер и совершенно спокойно выпил весь стакан. Да еще фактически по-русски, а не по-иностранному, то есть не глоточками, не прихлебывая, а тремя-четырьмя полновесными глотками, такими, когда, кажется, глотка передергивается, будто затвор неведомого оружия.

– Сейчас упадет, – сказал Савичев.

Но Фрезер стоял.

– Ты закуси, – сердобольно протянул ему Микишин огурец.

– После один стакан не закусываю, – ответил Фрезер. Возможно, он, имея интерес к России, читал известное произведение про судьбу человека, где это является самым запоминающимся эпизодом.

– Держит марку. Хвастается, – сказал Куропатов.

– Надолго его не хватит, – заверил Мурзин. – Унесут вперед ногами! Ну, как у нас говорят, между первой и второй должна быть еще одна! За Америку, великую страну, хоть она и не всем нравится!

Савичев поправил:

– Никому она не нравится, кроме самих американцев.

– Джо, осторожней! – воскликнул Нестеров.

– Тост за Америка. Я должен пить.

И опять выпил полный стакан. И опять отказался от закуски.

– Освободите место, чтобы человеку было где упасть! – посоветовал Микишин.

Но Фрезер не упал. И даже не покачнулся. Сидел и смотрел на всех ясными голубыми глазами.

– Знал я одного, – рассказал Савичев. – Мог стакан выпить – как ни в чем. Два – как воду. Третий выпивал – и падал.

– Третий тост – самый главный! – торжественно сказал Мурзин. – За Россию! За великую страну, хотя она тоже не всем нравится.

Савичев и тут поправил:

– Всем она нравится, кроме самих русских...

– Джо, я прошу тебя... – сказал Нестеров.

– Тост за Россию. Я должен пить!

И Фрезер выпил третий стакан. На этот раз – в полном соответствии с произведением про судьбу человека – взял кусочек хлебца, съел.

Куропатов отметил:

– Все поняли? За Америку он просто выпил, а за Россию выпил и закусил! Уважает!

– Это был его последний подвиг! – объявил Микишин.

А Мурзин даже растерялся:

– Мужики, этого не может быть! Это дело чести!

– Не сходи с ума, он больше не будет, – урезонил его Нестеров.

Но Мурзин встал, вытянулся, держа стакан в руке, согнутой и выставленной в локте параллельно земле, и отчаянно крикнул:

– Ну, а теперь – за женщин! Джо! За женщин! Вумен, андестен?

– Я должен пить за женщин, – сказал Фрезер. – Дело чести.

– Как хочешь, – махнув рукой, сказал Нестеров, – но я тебя не понесу.

– Нести не понадобится.

16

Нести американца не понадобилось, он пошел на своих ногах и даже довольно прямо. Нестеров был поражен. Мужики, провожая их и благодаря за знакомство, не сумели подняться с земли, а американец – как ни в чем.

– Джо, вы меня потрясли, – сказал Нестеров. – У вас феноменальные способности!

Фрезер ответил по-английски, поскольку в этом состоянии русский ему, наверно, совсем не да– вался:

– Я тренировался. Когда я учился на летчика, наш командир говорил нам: можешь пить, сколько хочешь, главное – ты не должен пьянеть. И мы даже соревновались, кто больше выпьет и останется трезвым. Я всегда выигрывал.

Пришли наконец к Любе.

– Ну вот, все недоразумения утряслись! – весело сказал Нестеров. – Джо случайно в воду попал. А так – всё отлично. Продолжаем знакомство.