Душа - Татьяна Брукс Страница 53

— Так, юноша, — вдруг произнес Котило, — выкладывай, что нарыл?

— Так ничего, Ван, Ваныч, — смутился «юноша».

— Слушай, давай не будем, а? Я же не слепой. Знаю, что роешь под тестя…

— Я….

— … и правильно делаешь. Но только, похоже, это может быть опасным. Давай. Выкладывай.

— А вы? Вы потом тоже со мной поделитесь… ну, тем, что у вас есть? Может, мы вместе… как-то…

— Ишь, прыткий какой, — рассмеялся старый следователь. — Поделюсь, — он перестал смеяться, — ты мальчик правильный. Умеешь язык за зубами держать. К тому же две головы всегда лучше, чем одна. Рассказывай.

— Ну что, — начал рассказывать Богдан, — достал меня мой тесть тем, что у меня мало денег, а у него их много. И очень стал интересовать меня вопрос, откуда же у моего уважаемого тестя столько денег, — попытался оправдать свои действия молодой человек.

— Да ты не оправдывайся. Знаю я, знаю… по делу давай.

— Посмотрел зарплатную ведомость. Зарплата, конечно, немаленькая, но недостаточная для того, чтобы жить так, как он живёт. Однажды, уж извините, воспользовался служебной машиной, поехал за ним в областной центр. Он, оказывается, ездит в область с завидной регулярностью.

— Так, может, в обком вызывают или ещё куда?

— Бывает, что и в обком… Обычно это бывает в разные числа месяца, чаще по понедельникам. Но один раз в месяц он бывает в городе с завидным постоянством — третьего числа каждого месяца Степан Егорович ездит в областной центр и встречается там с молодым, хорошо одетым мужчиной в очках, который живёт в доме по адресу ул. Хмельницкого, 26, квартира 9. Встречаются они, как правило, в разных местах: то в кафе, то в ресторане, то в парке. Иногда после встречи один из них или оба сразу направляются в банк. Иногда Степан Егорович идёт в ресторан «Центральный» с уважаемой Верой Петровной Мотыгой, потом остаются там в гостинице на ночь. Кстати, похоже, что тёща моя, обычно женщина скандальная и ревнивая, в курсе, где он проводит время, но почему-то совсем не огорчается по этому поводу. И ещё. Похоже, что в те дни, когда Губенко после таких встреч направляется прямиком в банк, то кладет на счет не советские рубли, а зелёные доллары.

— Валютный счет, говоришь… интересно…

— Вот и я спросил себя: откуда? И кому перечисляет?

— Ну и откуда? Кому?

— Не знаю… пока. Нет у меня никаких полномочий, чтобы зайти так далеко. А вы как думаете, Ван Ваныч?

— И я пока не знаю, но чувствую, что поосторожнее с этим делом надо бы. Ох, не нравится мне всё это!

— А мне кажется, убийство в универмаге и Губенковские вклады — это одно дело, — начал заводиться Богдан, — золотом он торгует за границу.

— Как это, интересно, он торгует? — рассмеялся Ван Ваныч. — Для этого знаешь какие связи и каких покровителей иметь надо? Хотя…

— Что? Что, Ван Ваныч?

— Так… Ничего… Просто подумалось. Ты мне вот что узнай, Богдаша… Только очень осторожно. У Веры нашей, Мотыги, сестрица есть. Муж ейный, сестрицы этой, Любки, вроде в Министерстве внешней торговли раньше работал. Может, и теперь работает. Так вот узнать надо, работает ли. И посмотреть, не с ним ли встречается твой многоуважаемый тесть по третьим числам.

— Есть, товарищ полковник…

— Да, тише ты, тише… очень тихо надо быть, сынок.

— Может, мне и Верещагина отследить? Мало ли, может, это он сам… жену свою…

— Не думаю… Я знаю Верещагина как человека честного. Боевой офицер в прошлом.

На лице Богдана отразилось сомнение.

— Слушай, откуда в твоей молодой голове столько цинизма? Хотя ты, наверное, прав, кхе-кхе… время, власть меняют людей… Всё равно непонятно…

Котило, задумавшись, замолчал. Богдан подождал минуту, а потом спросил:

— Что не понятно, Ван Ваныч?

— Непонятно… откуда в твоей молодой голове столько цинизма, — отшутился он, — видишь ли… Сначала я думал, что Головко решил «зайти с тыла» — подставить жену Верещагина, повесив на неё недостачу. Он, понимаешь ли, спит и видит поставить в заведующие свою любовницу Верку. А раз ты говоришь, счёт валютный… Это уже серьёзно. Только боюсь, не по зубам нам тогда Головко.

— Так мы можем обратиться к прокурору за помощью.

— Прокурор нам не помощник. Похоже, он сам «присосан» к этой кормушке.

— Ого! Тогда, боюсь, вы правы, Ван Ваныч. Похоже, нам несдобровать, если мы копнём глубже.

— Ничего, не бзди, Богдашка. Остались ещё у старого вояки честные друзья. Кхе-кхе… Не бросят в беде. Ты вот что. Поговори по-тихому с остальными работниками ювелирного отдела. Со всеми. Расспроси их поподробнее, что, да как было с этими ведомостями и недостачей. Только пусть вспомнят всё очень подробно. Кто что говорил, делал, думал. Где стоял. Каждую мелочь. Тот, кто врёт, обязательно проколется. Есть у меня подозрение, что это дело рук Веруни… Задачу понял, молодёжь?

— Так точно! Разрешите выполнять? — отрапортовал Богдан.

— Ох, господи, горячий ты, Богдаш. Всё, что мы с тобой делаем, может привести нас в тюрьму. Или вообще «ку-ку», понимаешь? Так что факты могут быть только абсолютно неопровержимыми, и то… ох-ох-хо-о… Но душа моя, молодой человек, зовёт меня в бой. Возможно, последний. Но я никогда не шёл поперёк того пути, куда зовёт меня душа, так что вперёд!

— А вы что, слышите, куда она вас зовёт? — удивился Богдан.

— А как же? Она же разговаривает со мной во весь голос. Как же её не услышать?

— А почему же я не слышу?

— И ты слышишь… Только не хочешь понимать того, что она говорит тебе. Неудобно тебе понимать это, не согласен ты с ней… Пока… Вот и придумал себе, что ты её не слышишь….

Богдан с сомнением покачал головой. Уж не впал ли в маразм старый Котило? Хотя…