Всего лишь женщина - Гали Манаб Страница 53

Меркантильностью, пожалуй, страдали и мои подруги, сестры. Они тоже в каждом мужчине видели объект источника дохода. У них была жизненная неписаная программа; программа минимум – раскрутить попавшегося под руку мужчину на вечер или ближайшие дни, которые он собирается с ними быть, или программа максимум – насколько возможно, максимально раскрутить, вплоть до вожделенной норковой шубы. Или разговоры типа: встречались целый год, и за все это время он ей ничего не подарил. Нет, я ни в коем случае не осуждаю. Я пытаюсь понять, откуда это у людей, отчего. И к какому разряду качеств в общечеловеческом понимании это относить? К недостаткам или достоинствам? Для меня в человеческих отношениях, особенно с мужчинами, на первом месте стоит такая ценность, как чувство, а потом уж все остальное. Для меня, пожалуй, в иерархии человеческих ценностей материальное благо – на последнем месте. Я слишком романтичная натура, чтобы думать о материальном. Может, я ничего не понимаю в жизни?! Хотя нас окружает множество людей, которые разделяют мою позицию. Просто мы все разные, люди. В сущности, мы всего лишь люди, со своими слабостями и прочими заморочками.

У меня есть подруга, которая очень любит поговорить о своих слабостях. В основном эти слабости носят сексуальный характер, далеко не меркантильный.

Однажды она, одним прекрасным утром, отвезла ребенка в школу и на обратном пути стояла на остановке в ожидании автобуса. Тут подъехала иномарка, остановилась возле, и водитель машины подозвал ее. Она подошла, открыла дверцу, а водитель, красивый молодой мужчина, вежливо поздоровался и спросил, не припоминает ли она его. Затем, чтобы не держать машину открытой, предложил ей сесть. Она согласилась, и в дороге молодой человек признался, что они не знакомы, он просто хотел с ней познакомиться. Подруга сказала мне, что она и не сомневалась в этом. Молодой человек проехал мимо ее дома и отвез ее за город, в лес. Подруга комментировала, что он хотел ее изнасиловать, но у него ничего не получилось. Она от сексуального контакта с ним испытала бурный оргазм, со стонами, с возгласами удовольствия, чем привела его в полное замешательство. Затем он молча, быстренько подвез ее домой и был таков. И что же это? Слабость? Храбрость? Отчаяние? Безумство? А может, достоинство? Или необузданная потребность в сексе? Человек, не задумываясь о последствиях, идет на такой отчаянный шаг? Или это от недостатка впечатлений, так сказать, от скуки? В поисках приключений? Интересный народ. Сколько людей – столько историй. Порой совсем неожиданных.

Во всяком случае, этот случай ее не огорчал. Она с таким легкомысленным хохотом рассказывала о нем. Для нее результатом служило лишь приятное воспоминание и опыт приятного, хоть и неожиданного похода налево от мужа.

Ревность во мне вызывало и поведение Несмеяны. Стоило ей увидеть Бриллиантова, она начинала просить:

– Купи жвачку, пожалуйста.

Или, например, увидев, что он угощает меня, ну, допустим шоколадкой, тотчас начинала причитать:

– А мне?

И все это сходило ей на правах моей подруги. И Алевтина могла ее поддержать своими желаниями, получить что-нибудь от него. А ему, похоже, это нравилось. В народе говорят: хочешь получить мужика, дай ему себя пожалеть. Он, может, таким образом реализовывался как мужчина, как сильный пол. Может, ему необходимо было чувствовать себя сильным, богатым и крутым. А у меня эта вся ситуация вызывала врожденный инстинкт противоречия. Я, наоборот, всячески выставляла напоказ свою независимость, самодостаточность и иногда даже держалась автономно и недоступно. Хотя больше всего на свете мне хотелось быть рядом с ним слабой, беззащитной женщиной.

А он, между прочим, тоже ревновал меня. Хотя тщательно старался скрывать это. Ему не нравилось, что я частенько выпивала на работе, и он мне постоянно делал замечания. Однажды мы с ним сидели на вахте, и вошла одна моя сменщица, пьяная до безобразия, еле держалась на ногах и несла всякие глупости. Ее и трезвую-то слушать сложно, надо иметь такт и терпение. Когда она ушла, он мне сказал:

– Ну, посмотри, как это неприятно.

Я с ним полностью согласилась. В душе. А вслух объявила:

– Мне такие замечания даже муж не делает.

– А второй будет делать, – мило улыбаясь, говорит он.

Конечно, он в эту минуту был милым. Ну, скажи ты ему об этом! Нет, куда уж, мы ведь гордые!

Помню еще один случай, когда он собирался ехать отдыхать. Его намерение взять отпуск меня сильно огорчало, потому что мы с ним долго не увидимся. Минимум целый месяц. Как я без него целый месяц буду жить?!

– Может, пока не будешь брать отпуск? – умоляла я его.

– А что? – непонимающим тоном спрашивал он.

Ну, скажи ему, что тебе без него целый месяц будет тяжело, что ты можешь умереть от тоски и любви к нему! Нет, ответ мой прозвучал иначе:

– Я боюсь, что месяца для меня слишком много. Я за это время могу забыть тебя. А ты не боишься, вдруг я в кого-нибудь другого влюблюсь?

Он обалдел от такого ответа. Казалось, на мгновение потерял дар речи, так был шокирован. А потом от возмущения словно его прорвало:

– Я не знаю, что ты за женщина! И как ты можешь спокойно мне такое говорить! У меня нет слов! Вот что с тобой делать?! Получается, тебя ни на минуту нельзя одну оставлять?! – Он вскочил и начал ходить взад-вперед. Нервничал. Ревновал. – Я мужу твоему позвоню и скажу: «Следите вы за своей женой. На месяц нельзя уехать, оставить ее!»

Боже, это было потрясающе! Я сидела и балдела от его ревности, от тех чувств, которые он явно ко мне испытывал. Бальзам для души. Это стоит дорогого, дороже всяких бриллиантов. Ради вот таких минут счастья стоит, пожалуй, жить. Жизнь прекрасна! А может, я мазохистка?

А еще ему не нравилось, что мне при нем делали комплименты другие мужчины, в частности, Милый друг. Бриллиантов все еще не был уверен, что я не поддерживаю больше никаких отношений с Милым другом. Напрямик спросить не смел, а только всячески выражал недовольство. Иногда он меня начинал донимать:

– Почему ты Милому другу не скажешь, что ты со мной?

– Зачем? Чтобы продемонстрировать, что ты победитель? Не могу я, понимаешь, человеку делать больно, лучше промолчу. Тем более, Милому другу и без меня уже доброжелатели, наверное, донесли.

Однажды с утра спустился ко мне на вахту мой Брюлик:

– Сейчас захожу к ребятам в комнату Милого друга, а там такое творится! – и начал не без удовольствия рассказывать: – Там много ребят, и они привели женщин легкого поведения, и в комнате черт-те чего… Везде окурки, под кроватями презервативы валяются.

И как это его проявление можно интерпретировать? Малодушие? Ревность? И на его ревности мне тоже приходилось играть, идя на поводу опять-таки у своего врожденного инстинкта противоречия, который выступал в качестве защитного механизма. Так что не получилось из меня белой, пушистой. Тем временем Несмеяна заняла твердую позицию друга.

Я была в отпуске. Вырваться из семьи и увидеться с мужчиной моей мечты не было возможности. И однажды я попросила Несмеяну подстричь сына и заодно известить Бриллиантова о моем приходе. Узнав о моем появлении в общаге, он прилетел ко мне на крыльях любви. Пока сына стригли, нам с ним удалось уединиться на пять минут. Это были пять минут любви, хотя о любви мы не сказали ни слова. Стояли на балконе, на пионерском расстоянии, говорили ни о чем, но были обоюдно счастливы этими дорогими минутами, проведенными рядом. А потом, уходя, я позавидовала возможности Несмеяны быть с ним рядом сколько угодно, ее не ждали дома ни муж, ни дети, как меня. Глупо, конечно.