Карандаш надежды. Невыдуманная история о том, как простой человек может изменить мир - Адам Браун Страница 53

Горьковато-сладкая реальность бизнеса заключается в том, что по мере роста основатели все больше и больше отдаляются от создания своей продукции. Они нужнее в других местах, часто в качестве представителей бренда. В первые несколько лет существования «Карандашей надежды» я был единственным человеком, работавшим в полевых условиях. Я проводил на местах несколько месяцев в году, общался с руководством деревень, учителями и отделами образования. Когда мы расширились, за все это стал отвечать наш местный персонал.

Я знал, что это неизбежно, и на самом деле даже гордился, что местные сотрудники «Карандашей надежды» теперь берут на себя больше ответственности. Мало что вдохновляет меня больше, чем история сотрудника, выросшего в бамбуковой хижине без водопровода и электричества, который сейчас делает в PowerPoint презентации с цифровыми фотографиями и через Dropbox отправляет документы в Excel командам по всему миру. Но все же мне не хватало полевой работы, калейдоскопа культур, возможности делиться историями и смеяться. И глубоко в душе я немного переживал, будут ли другие так же привязаны к нашей работе, как я сам.

На следующее утро мы приехали в деревню Говиефе-Тодзи, расположенную на вершине холма. Вокруг школы уже были расставлены стулья и навесы, чтобы защитить пожилых селян от палящего солнца. За мной сидели Джордж, ганский студент, с которым я познакомился после цикла лекций на «Морском семестре», а также целый автобус его однокурсников, создавших филиал «Карандашей надежды» в Университете Ашеси. Они организовали концерты и продавали футболки, чтобы помочь нам основать эту школу. Я не мог не почувствовать вдохновения, видя их преданность делу.

Церемония началась с того, что ученики вышли на площадь и начали распевать традиционные песни и танцевать под звуки барабанов джембе. Две пожилые женщины поднялись с мест и тоже начали плясать на площадке, напоминая всем присутствующим, что это дело семейное, а хрупкие кости не помеха буги. Когда музыка закончилась, представитель деревни представил почетных гостей. Окружная чиновница рассказала о своей жизни, подчеркивая важность образования, и подытожила речь одной из моих любимых цитат: «Если вам кажется, что учиться дорого, выбирайте невежество».

После выступлений я помог детям внести в школу деревянные парты и расставить их в классе. Потом из колонок раздался местный хип-хоп. Я не видел, откуда он доносится, но было похоже, что источник звука расположен с другой стороны школы.

Я сел рядом с деревенскими властями и попробовал вкуснейший ред-ред, популярное ганское блюдо из тушеных бобов с жареными плантанами [37]. Мужчины и женщины шутили, попивая кока-колу и фанту, но, как я ни старался сосредоточиться на разговоре, мысли все равно притягивала музыка, несущаяся со школьного двора. В других странах на церемониях открытия школ я всегда больше всего любил танцы.

– Скоро вернусь, – тихо предупредил я и выскользнул из-за стола.

Зайдя за угол, я не поверил своим глазам. Передо мной в школьном дворе, поднимая пыль, неистово отплясывала сотня детей от пяти до пятнадцати лет в пропотевшей ярко-оранжевой форме. Они тоже меня увидели, схватили за руку и с радостными криками потащили в центр хоровода. Взрослых нигде не было, осуждать меня было некому, поэтому следующие 20 минут я отплясывал как сумасшедший. Дети учили меня правильно двигаться, и я повторял за ними под всеобщий хохот, а потом сам их учил. Фанки-чикен, тутси-ролл, диско-фивер – все эти движения я отточил еще в детстве, и они отлично сработали в Гане. Я показывал, и целый двор ребят повторял мои движения. Сверху на нас лился полуденный зной, воздух наполнился пылью, мы вспотели до нитки, без умолку смеялись и отдались единому ритму.

Танцуя с детьми, я огляделся и понял, что то, что ты видишь вокруг себя, – отражение твоего внутреннего мира. Какая-то первобытная энергия заставляет нас двигаться, вибрировать, что-то менять. И если она разгорелась, это чувство начинает жить собственной жизнью. Я помню, каким особенным было для меня открытие первой школы, той, посвященной Ба, и я подумал, что каждая из остальных 99 была такой же особенной для кого-то еще. Она значила очень много для спонсора, который покупал цемент, для матерей и отцов, клавших кирпичи, и для детей, которые теперь смогут прочитать первое слово в своей первой книге.

Я думал о Ба, о Хоэле Пуаке, о Ланой, гордо стоящей со своим «акульим блокнотом». Но я был готов оттолкнуться от прошлых историй, прошлых школ, прошлых достижений и идти дальше. Теперь я видел, что все это непрерывно. Я думал о тысячах учеников, которые в этот самый момент сидят в школах «Карандашей надежды». Я представил себе нашу следующую сотню школ, и сотню после нее, и влияние, которое они окажут по всему миру.

Эллен Джонсон-Серлиф [38], первая женщина, избранная главой африканского государства, сказала: «Если мечта тебя не пугает, значит, она недостаточно смелая». Мы пришли к цели, казавшейся нам недостижимой, но теперь настало время еще больше расширить нашу работу. Истинную мотивацию находишь не в достижении целей, а в том, чтобы дойти туда, откуда можно будет снова уверенно и отважно пойти к виднеющейся вдали финишной черте. Именно в пространстве между известным и неизведанным рождается видение желанного будущего, которое мы преследуем с непреклонным рвением. Я точно не знал, как мы пройдем повороты, которые ждут нас впереди, но у нас в руках уже был план – карта наших самых смелых устремлений.

У людей всех возрастов и званий появилась организация, с помощью которой они оставят свой след в жизни. Люди, которых я еще не знаю, сделают реальностью новые школы, наша история сделается их историей. Благодаря «Карандашам надежды» они изменят жизни других точно так же, как это сделали Челси Кэнэда, Рич Лент и Кеннеди Доннелли. Они станут следующими – и займут такое же место в повести «Карандашей надежды», как Брэд Хауген, Хоуп Тайц и Рэй Чемберс. Они станут хранителями той заразительной энергии, которая толкала организацию вперед с самого начала.

Потому что пока где-то в мире ребенок продолжает стоять с протянутой рукой, прося всего лишь карандаш, наша миссия не окончена.