Беспечные ездоки, бешеные быки - Питер Бискинд Страница 53

Однажды Полли и Питер в арендованном «Форде» летели по прямому, как стрела, шоссе между Арчер-Сити и Уичита-Фоллс. За рулём сидела Полли. Опять она была в истерике, кричала, что без него и сама жить не хочет. Неожиданно на скорости более 120 километров она свернула в сторону и помчалась по свежевспаханному полю. «Вме-с-те ра-зо-бьём-ся», — кричала она в такт подпрыгивающей на бороздах машине. Так продолжалось до тех пор, пока не открылся капот и машина, куда-то уткнувшись, не замерла, окутанная плотной завесой красной пыли. Рассмеялись оба.

Правда, совсем скоро стало не до смеха. Ближе к концу работы брак Питера и Полли напоминал не подлежащий восстановлению автомобиль, попавший в дорожно-транспортное происшествие, снятое замедленной киносъёмкой. Друзья в ужасе переглядывались. «Казалось, была такая чудная пара, — вспоминает Блонер, — а теперь приходилось наблюдать за тем, как славная амёба делится на две части». Рассказывает Богданович: «Чувство вины было непередаваемое. Мои родители всегда жили вместе, так что сама мысль о разводе была для меня абсолютно чуждой. Мне очень жаль, что это произошло именно с Полли. Она страдала, дети страдали. Дети страдали, потому что страдала Полли. Мне очень жаль, что я принёс ей столько боли, а главное — детям. Но я никогда и ни к кому не испытывал такого чувства, как к Сибилл. Наверное, это тот самый случай, когда жизнь течёт сама собой, а ты не в силах ничего изменить. И я не жалею о том, что сделал, потому что это была не киношная интрижка, а настоящее чувство».

* * *

Осенью 1970 года, как раз накануне отъезда Богдановича на натурные съёмки, в прокат вышли «Пять лёгких пьес», ознаменовав начало кампании восторженных рецензий критики и более чем приличных кассовых сборов. Картина получила награду кинокритиков Нью-Йорка как лучший фильм. Рэфелсон был отмечен ими как лучший режиссёр, Карен Блэк — как лучшая актриса второго плана. И Николсон не обманул ожидания, подтвердив свой успех в «Беспечном ездоке». Уже как обычно Берт поделил прибыль со всеми участниками проекта, выслав чеки с четырёхзначными суммами даже тем актёрам, кому вознаграждение выплачивалось за каждый день пребывания на площадке. В Голливуде, кроме него, так не поступал никто. Картина стала вторым триумфом компании «Би-Би-Эс» подряд. Чего нельзя было сказать об отношениях Берта со своей женой Джуди. На протяжении зимы они всё больше и больше отдалялись друг от друга. Джуди никак не могла стать своей в той среде новых сексуальных нравов, которые никак не укладывались в привитые ей с детства представления.

По правде говоря, в любом случае Берт вряд ли мог исключить её из числа обитателей своего обильно цветущего сада сексуальных отношений в стиле Руссо. Но он считал, что она ведёт себя излишне чопорно, как собственница. Он подстрекал её к связям на стороне, ставя лишь одно условие — обо всём рассказывать ему. Берт предполагал, что подобное возможно и без его «напутствий», но, чтобы гарантировать её возвращение, а заодно обрести определённый контроль над ней и партнёрами, он старался устроить, чтобы ими были его друзья. По словам одного из них, Берт сказал ему: «Знаешь, а ты нравишься моей жене. Я тут собираюсь отъехать из города, не сходил бы ты с ней пообедать?». Был и другой случай подобного поощрения на контакт. Мужчина понять не мог, что к чему, чувствуя себя героем из «Опасных связей» в обстановке 70-х годов XX века. В некоторой степени здесь проявлялась сентиментальность Берта — он хотел, чтобы те, кого любил он, любили и друг друга, спали в одной постели. Возможно, свою роль в пансексуальности играли и «наркотики любви» — «кислота» и метилдиамфетамин (МДА).

В обстановке, когда все «шестидесятники» Америки были убеждены в том, что живут в мире ложных представлений и повального лицемерия, Джэглом придумал новую затею — «прав-доизлияние». Он, Берт и Джуди рассаживались по сторонам бассейна Берта, затягивались косячками и начинали допрос: «Что ты чувствуешь? Любим ли мы друг друга? Хотим ли мы спать с кем-нибудь, кроме присутствующих?» В конце концов, Берт рассказал Джуди о всех своих контактах. Стоит заметить, что подобный откровенный обмен мнениями был в то время вполне обычной практикой. Гораздо хуже, по мнению Джуди, был факт продолжительных отношений Берта с Тони Стерном. Тем более, что, как оказалось, об этом знали все в их кругу, кроме неё. Несколько раз к ним присоединялись Джэглом и Блонер.

8 февраля 1971 года, после жуткой ссоры, Джуди выставила Берта вон. Потрясённый, Берт нашёл приют в холостяцкой берлоге Джэглома на Голливудских холмах. Берт думал, что жена позвонит, но она не позвонила. Он не мог в это поверить. «Любой, кто может, но не хочет быть со мной — ненормальный человек», — говорил он Джэглому. Наконец, после бесконечных душеизлияний и самокопания Берта, часа в четыре утра, Джэглом задремал. Пару часов спустя он проснулся — дом ходил ходуном. Спросонья Джэглом решил, что Шнайдер, переживая размолвку с женой, с горя решил снести его дом до основания. На самом деле произошло землетрясение. Джэглом бросился в комнату Берта — кровать была пуста. Берт же решил, что не хорошо, если дети увидят, что он не ночевал дома, и к утру вернулся. Супруги решили провести лето раздельно. Больше вместе они никогда не были.

Берт снял дом в Бенедикт-Каньоне над отелем «Беверли-Хиллз». Наверное, именно в таком мог жить Дин Мартин. Это был одноэтажный особняк без чёткой планировки, с обязательным столом для пула, деревянными полами, ковром с расцветкой под зебру, диванами из ткани под замшу и чёрно-жёлтыми обоями с абстрактным рисунком в спальне. Метрах в двухстах от дома, через неглубокую лощину, располагалось поместье Барриморов, где жил Кэлли, и откуда из башенки под названием «Птичий дворик» Кэндис Берген могла взирать на нынешнее жилище Берта. Кэндис и Берт были едва знакомы, но Джэглом, друживший с обоими, исполняя роль Купидона, убеждал их, что они рождены друг для друга.

Берген была создана для подобных отношений. Как и Шеперд, она была успешной моделью, но ждала от жизни большего. Её не удовлетворяло признание «хорошенькой мордашки», фотографа-любителя и журналистки. Берген искренне поддерживала антивоенное движение в стране и стеснялась дружбы своего отца, Эдгара Бергена [70], с консерваторами «старого» Голливуда — Рональдом Рейганом, Бобом Хоупом и Чарльтоном Хестоном. Не меньше она смущалось того, что отец зарабатывал на жизнь, вдыхая жизнь в деревянные чурки. Совсем недавно Кэндис утвердили на роль в фильме «Познание плоти», но она сама ещё не была уверена в своих актёрских способностях. В общем, куда ни посмотри — Кэндис Берген приходилось самоутверждаться.

Берген стала часто появляться в доме Шнайдера. Как и Сибилл для Питера — Пигмалиона, Берген стала идеальной спутницей для Шнайдера в его политических и духовных странствиях. Она оказалась так же хрупка, отполирована, но непробиваема для воздействия извне, как и куклы её отца. Берт, признанный «мозговед», настойчиво убеждал её расслаблять сознание, прислушиваться к своим чувствам и ощущениям, для чего советовал принимать «кислоту». Он быстро вошёл в свою обычную роль ментора, как и во время общения со своими более молодыми друзьями-мужчинами. В борьбе с «изъянами» Кэндис он использовал обширный арсенал средств: от хитрости и нравоучений до грубой ругани. Однако ученица оказалась капризной — ей не нравились его чрезмерная самоуверенность и снисходительный тон. Как бы там ни было, к середине лета они уже были по уши влюблены друг в друга и составили постоянную пару. Прежнее «Берт и Джуди» стало звучать как «Берт и Кэнди».