Катья - Эмма Тополь Страница 53

Валентин уже присел рядом и помогал отстегнуть трудно поддающиеся жесткие застежки бронежилета.

– Такого со мной еще не было! – с преувеличенным раздражением говорил Джонни, пытаясь приподняться. – Во-первых, чтобы стена в меня стреляла! Во-вторых, чтобы попала! А в-третьих, сучий сын, как же это больно!

– Скажи, мне просто очень любопытно, – Валентин подошел поближе к Джонни и присел рядом с ним. – Зачем ты снял предохранитель? Неужели ты мог бы выстрелить, не разобравшись... У меня ведь в руках не было ничего.

– Привычка... полицейское прошлое, – словно извиняясь, улыбнулся Джонни. – Приучен быть всегда готовым к худшему.

Сняв жилет, он кряхтя вытянулся на полу во весь рост и закрыл глаза. Так он пролежал несколько минут. Мы стояли рядом и ждали.

Дверь открылась, в номер вразвалочку вошли двое русских парней, везя тележку, на которой стоял большой черный сундук.

– Это не понадобится, – остановил их Валентин. – Спускайтесь вниз, минут через пятнадцать поедем. Ты сможешь?

Джонни, соглашаясь, кивнул. Валентин закинул его руку себе за шею, помог подняться, сделать два шага и лечь на кровати. Джонни снова закрыл глаза и замер. Я не отводила от него взгляда. Его лицо в полутьме казалось еще более черным, скулы чуть впали, а губы выдавались сильно вперед. Он был похож на незаконченную африканскую маску, которой забыли или не смогли придать какое-то выражение: скорби, радости, гнева. Но вот глаза открылись, и оттуда брызнул яркий свет.

– Мы должны идти! – сказал Джонни и попробовал встать, но, вскрикнув от боли, снова лег.

– Может, скажешь, где находится ее брат, и мы сами туда доберемся, – предложил Валентин.

– Нет, я тоже должен... Без меня нельзя, – слабо возразил Джонни.

– Со мной еще пять человек, не беспокойся, ребята – профессионалы! Бывшие омоновцы, это русский спецназ... Они, если мне понадобится, завтра в Белый Дом проберутся и президента выкрадут! – Валентин презрительно рассмеялся.

– Эй, русский, поосторожнее с моим президентом! – улыбнулся ему Джонни. – Дай мне еще минут двадцать, пока боль утихнет. Надеюсь, что ребро не сломано. Кэтрин, попроси, чтобы лед принесли. И болеутоляющее. Надо же, ведь не первый раз в жилет стреляют, но тогда как-то легче было. А сейчас, видать, в очень чувствительную точку попало.

– Наша Катерина такое умеет! Если уж бьет, то выбирает место почувствительнее! – насмешливо бросил Валентин по-русски.

Джонни с интересом перевел взгляд с меня на Вальку и, словно поняв шутку, улыбнулся.

Выпив две таблетки и приложив лед к груди, к тому месту, куда попала пуля, Джонии снова затих. Я сидела с ним рядом на кровати, Валентин расслабленно опустился в кресло напротив. Мне вдруг показалось, что мы все знаем друг друга давно. Мало того что знаем, мы связаны невидимыми нитями, которые переплелись в эту ночь, в этой гостинице, в этом городе в тугой узел. Это, казалось бы, мимолетное сплетение, словно яркая вспышка, – через миг, который может длиться час, день или даже годы, она погаснет, нити распадутся и потянутся к другим пересечениям. И мы уже никогда не сможем вернуть себя в этот удивительный момент близости.

Какое тепло и покой идут от твоего лица, Джонни! Как я благодарна судьбе за нашу встречу! Я всегда буду помнить тебя, мой добрый черный великан, и чувствовать признательность за редкое чувство покоя, которое возникает у меня в твоем присутствии.

Валентин. Какая бездна наслаждений в твоих глазах, губах, нервно подрагивающих пальцах! Страсть и беспокойство терзают твою душу. Мне дан был подарок, который я принимала как наказание! От этого мои суетливость, беспокойство, недовольство жизнью. К сожалению, не хватало мудрости, чтобы понять: избрана, обласкана, одарена! И только теперь появляется понимание и вместе с ним благодарность к жизни...

Я взяла руку Джонни в свою и мягко пожала ее.