Ложь - Тимоти Финдли Страница 53

«Нет, — сказал Лоренс, — я в машинах не разбираюсь».

Он повернулся к задней двери.

«Но вы должны… Вы же мужчина…»

«Мне плевать, кто я. Машины я чинить не умею».

Заминка — вкупе с прочей пустопорожней болтовней Мэрианн — продолжалась минуты три. А затем, когда Лоренс наконец-то вырвался на свободу и зашагал к двери, эта самая дверь отворилась и вошел Найджел.

Весь Лоренсов план пошел прахом, и он совершенно невпопад брякнул:

«Наверху были, со студенточкой, а, Форестед?»

Эта фраза сорвалась у него с языка нечаянно, сама собой, и оставалось только надеяться, что Мэрианн воспримет ее как шутку.

Увы, нет.

«О-о! — воскликнула она, глядя на мужа, с обидой и возмущением. — Ты же сказал, что идешь облегчиться!»

Найджел покраснел.

А Лоренс поспешил уйти ни с чем, хотя был уверен, что желанные улики фактически уже у него в кармане.

Однако с поражением он не примирился.

По-моему, весь этот инцидент от начала и до конца свидетельствует о полной утрате здравого смысла. А уж финал вообще вышел за пределы добра и зла.

Лоренс не сомневался, что Найджел поставлен «присматривать за трупом» (кто бы там оный ни поместил), «регулярно наведывается туда и проверяет, не растаял ли лед и не пора ли заказать еще», — а потому пересек подъездную дорогу и направился к «бьюику», запаркованному возле «Росситера», и вот тут, как на грех, на глаза ему попалась Джуди, девушка-портье, которая только что закончила смену.

Решение родилось у него спонтанно, едва он увидел Джуди. Не она ли дежурила в холле тем вечером, когда Найджел звонил в полицию? Не она ли и соединила его с участком?

Точно.

И Лоренс спросил:

«Джуди, можно вас на два слова?»

Эти два слова вылились в катастрофу.

Короче говоря, Лоренс попытался убедить Джуди, что ее долг проверить «все входящие и исходящие звонки мистера Форестеда». Объяснил бедной девочке, что мистер Форестед замыслил «какое-то неблаговидное дельце и…».

И тут он явно хватил через край.

Сказал, что готов оплатить ей любую информацию о телефонных звонках мистера Форестеда.

Я называю Джуди девочкой, но ей уже девятнадцать. И в колледже Маунт-Холиок [32]она изучает как раз политологию. Девочка милая и, слава Богу, в душе идеалистка. Она, разумеется, слышала про Никсона с его пленками и про Митчелла с его подслушивающими устройствами [33], а потому твердо сказала:

«Этого я сделать не могу».

Этого я сделать не могу.

Думая о Джоуэле, отказавшемся нарушить закон для Чилкотта, и о Джуди, отказавшейся сделать это для нас, я могу только воспрянуть духом и повеселеть. Молодежь еще не полностью вросла в наше общество, пока. Вернее, если учесть иные реалии, придется добавить: не вся молодежь. Вот Найджел Форестед безусловно врос.

— Ты не иначе как спятил, — сказала я Лоренсу. — Только сумасшедший мог предложить такое.

Он посмотрел мне прямо в глаза и произнес с поистине пугающей логикой:

— Ты хочешь вызволить Лили?

— Да.

— В таком случае я вовсе не спятил, Ванесса. Я просто хочу поставить вопрос ребром.

Помолчав, я спросила:

— Что произошло с Куинном?

— А-а, глупышка рассказала ему, и он по телефону попросил меня зайти и объяснить, в чем дело.

— Ну что ж., ты вряд ли можешь упрекать его.

— Да? А тебе не кажется, что коль скоро все происходит во владениях Куинна Уэллса, то он наверняка хоть что-нибудь да знает?

Я глубоко вздохнула. Лоренс прав. Об этом я не подумала.

— А теперь, из-за болтливой дурехи Джуди, мы, понятно, у Куинна на подозрении.

— Так ведь мы ничего не сделали, — возразила я. Лоренс только молча посмотрел на меня.

Мы безусловно кое-что сделали. Вернее, он.

...

111. Итак, сегодня я отправлюсь на танцы.

Лоренс и Петра заедут за мной. Танцы я использовала как оливковую ветвь, всучила им ее, оплатив няню. Детям в любом случае необходимо отдохнуть от Петры. Она круглые сутки торчит при них, причем только и знай что читает. Вряд ли им это на пользу. Я ни разу не видела, чтобы они играли с другими детьми. Ни разу. Они просто слоняются вокруг коттеджа или садятся на велосипеды и исчезают на несколько часов, всегда вдвоем — без друзей. Это ненормально. Им необходимо общаться с другими людьми. Пожалуй, в няни надо пригласить Маргарет, которую, кажется, поголовно все обожают, спортивного вида девушку с короткими рыжими волосами. Хотя Онор мне очень нравится, я всегда желала, чтобы мой столик обслуживала Маргарет, которой, увы, отведен иной конец столовой. Она обслуживает Мег и Майкла, Лину Рамплмейер, генерал-майора Уэлча с супругой и Парней. Парни вечно над ней подшучивают, а она с удовольствием им подыгрывает. Хохотушка Маргарет. Да, именно ее я и попрошу посидеть с детьми. Вдруг ей удастся то, чего не может никто другой, — вернуть Хогарта и Дениз в живую жизнь.

Петра наверняка прикинется, что ей совершенно неохота идти на танцы, и будет ужасно злиться. Ладно. Пусть ее кричит в приступе раздражения: я уже забыла, когда в последний раз надевала платье! Прекрасно! Революционно-феминистская злость Петры! Я поклялась никогда больше не наряжаться! Не делать прическу! Не краситься… не надевать туфли на каблуках! А вы опять заталкиваете меня в эти доспехи! Я вас убью! Но на деле она получит удовольствие. По крайней мере даст выход адреналину. Ему надо выплеснуться, слишком долго она держала его под замком.

Петре и Лоренсу пора менять боевые позиции. Хватит им молчать. Вынуты из шкафа и сняты с плечиков вечернее платье и синий блейзер, блестящие ботинки и туфельки на высоких каблуках, ожерелья и галстуки. Мужчина и женщина. Наконец-то они будут в обществе, все четверо — родители и дети.

Лоренс тоже останется доволен — еще бы, возможность переключиться на нечто вполне конкретное, определенное, отрешиться от засыпанного льдом загадочного трупа в конюшне, от скользкого Найджела Форестеда, который ведет темную игру и ходит в белом, от неуловимого доктора Чилкотта, который мелькает буквально повсюду.