Раб - Исаак Башевис Зингер Страница 53

Посланец призадумался.

— Смотря кому. Есть и богачи. Но, в основном, там бедняки, и чего им не дашь, того у них нет. Мы слышали о резне здесь в Польше. Когда пришла весть об этом Хмельницком, да будь он трижды проклят, и о том, что здесь творят с евреями, у нас был настоящий Тише беов. Все бросились с мольбою к Стене плача и к священным могилам. Но отвести это бедствие было уже нельзя. Разве мы знаем о том, что творится на небе? С тех пор, как разрушен Храм, в мире все идет по букве закона. Однако имеются приметы, что приближается конец галута.

— Что за приметы?

— Долго рассказывать. Наши ученые, занимающиеся вычислениями в пророчестве Даниила высчитали, что в 5426 году придет избавление. У каббалистов имеются свои приметы. Не думайте, что они сидят сложа руки. Конечно, все находится в руках Всевышнего, но с помощью святых имен и приобщения к Богу можно многое сделать. Сидят праведники в белых одеяниях и вникают в тайны тайн. Вы знаток Талмуда?

— Я изучал.

— В каббалистические книги иногда заглядываете?

— Иногда.

— Так вот, все делается с помощью святых имен. В Талмуде сказано: каждая травинка имеет своего попечителя. А если так, то и избавление придет при помощи проникновения в божественное, путями каббалы. Целыми ночами евреи постятся, изучая каббалу, а на рассвете идут в поле и к могилам праведников. Древних уж нет в живых. Нет рабби Ицхака Лурия, реб Хаима Витала, этого религиозного фанатика, реб Шломо Алькабеца. Но еще имеются в Цфате кущи мира. Да и каждое время имеет своих мудрецов. Но при всем при том человек должен есть. Даже Ханина бен Доса нуждался в мерке рожков. Значит, евреи должны друг другу помогать. Как вас зовут?

— Яков.

— Пожертвуйте что-нибудь, реб Яков.

И посланец вытащил из кармана деревянную кружку для сбора денег. Яков почувствовал, как краска стыда залила ему лицо.

— Боюсь, вы мне не поверите, но у меня нет ни единой монетки.

Посланец сунул кружку обратно в карман.

— Я только что стал вдовцом. Мне следовало бы сидеть шиве.

— Почему же вы не сидите?

— Я скрываюсь от преследования.

— Вот как? Ну раз так, тогда надо дать вам. Какая разница, где еврей страдает. У всех нас один Отец. Что с вами стряслось?

— Если вы хотите меня выслушать, зайдемте в сторожку. Я не хочу, чтобы меня видели.

— Давайте. Но там ведь, кажется, паромщик?

— Он мне уступил на время свое жилье.

Когда они вошли в сторожку, посланец уселся на скамью, сначала проверив, не лежит ли на ней что-нибудь из смеси шерсти и льна. Он был такой низенький, что Яков должен был подложить ему под ноги чурку.

Яков прислонился к стене. Все, все рассказал он, ничего не утаил — с того дня, когда его пленили казаки, до той ночи, когда он сбежал от драгун.

Яков говорил, а посланец раскачивался. Он то и дело морщил лицо, кусал бороду, потирал лоб. Временами он хватался за пейсу, словно ища разрешения трудного вопроса. Чем дольше длился рассказ, тем беспокойнее становилось поведение посланца. То он разводил руками, то поднимал брови, то брался за бороду. Во взгляде его были грусть, жалость в изумление. Иногда у него вырывался вздох.

Когда Яков умолк, он заговорил не сразу. Заслонив лицо ладонями рук маленьких, костлявых, обросших седыми волосками — он некоторое время оставался в таком положении. Губы его, наполовину прикрытые бородой и усами, что-то бормотали. Можно было подумать, что это молитва или заклинание. Затем он промолвил:

— Община права. Она осталась христианкой и сын ваш… Учитывается лишь материнская сторона. Так гласит закон. Но за законом стоит милосердие. Без милосердия не могло бы быть и закона…

— Да, да!

— Но как вы могли пойти на все это?! Впрочем, все уже позади.

— Я готов понести наказание.

— Да, это все — последствия разгрома, разрушения. Не спрашивайте, чего только я здесь не нагляделся! Но вы ведь все же человек Торы.

— Иначе я не мог!

— Наверно, это действительно так. Каждая душа должна внести что-нибудь свое, иначе ее бы не послали сюда на землю. Сыновья Кетуры также сыновья Авраама.

— Что мне теперь делать?

— Вы обязаны спасти себя и спасти вашего ребенка. Прежде всего вы должны сделать ему обрезание. Когда он вырастет, его, возможно, надо будет по всем правилам обратить в еврейство. Надо заглянуть, что об этом говорит закон. Но пока что пусть он будет евреем. Где-то говорится о том, что перед тем как придет Мессия все благочестивые иноверцы перейдут в иудейство.

— Где это? Что-то не помню.

— Есть где-то в Мидраше, кажется. Какая разница? Я дам вам два злотых, а со временем, когда у вас появятся деньги, вы отдадите. Не обязательно мне, можно другому такому, как я. Не все ли равно? Деньги эти идут для Эрец Исраэль. То, что я сегодня очутился именно здесь — это неспроста. В сущности я должен был пробыть в городе до середины Суккот. Они хотели, чтобы я сказал еще одну проповедь. Я собрал бы тогда еще денег. Но вдруг я решил поехать. Вот так осуществляется воля небес.

Некоторое время мужчины молчали. Затем посланец заговорил первый.

— Если ее уже похоронили, вы должны сегодня молиться. Возьмите мой талес и тфилин. Я буду ждать вас с завтраком…