"Номер один" - Бен Элтон Страница 53

Родни и Берилл, «настоящие лучшие друзья», как следовало из веб-сайта шоу «Номер один», не видели друг друга девять месяцев и не выказали никаких признаков сожаления хотя бы о минуте расставания.

— Ты приехала на машинке? — спросил Родни.

— Родни, я не хожу пешком.

— Да, но ты приехала на машинке?

— Нет, я заставила капитана Пикара доставить меня сюда на «Энтерпрайзе». Конечно, я приехала на машинке, это место находится посреди поля для игры в гольф.

Родни немного расслабился. Если его коллеги тоже прибыли на очень важную встречу в какой-то электрической коробке из-под обуви, значит, его достоинство не слишком пострадало, и этот факт отчасти успокоил его оскорбленную душу.

— По-моему, отличный сервис, — продолжила Берилл. — Меня забрали прямо от парадной двери.

— От парадной двери? — Темные подозрения снова разбередили свежую и чувствительную рану, нанесенную эго Родни Рута. — Они подъехали к твоему номеру по гостиничному коридору?

— Ну, разумеется, нет, идиот несчастный. Я живу в шале.

Это был сокрушительный удар.

— Я думал, ты живешь в апартаментах!

— Ну да, а апартаменты — это шале. Апартаменты? Шале? Ну и что? Почему мы вообще говорим об этом, мать твою?

— Отдельно стоящее шале?

— Да, отдельно стоящее шале. Их две штуки, рядом с озером.

— И Кельвин живет во втором?

— Откуда я знаю, твою мать. Наверное, да. Кажется, я слышала, как он говорит по телефону, пока завтракала на балконе второго этажа.

— На балконе второго этажа! В твоем шале два этажа?

— Да.

— С балконом?

— Слушай, Родни, я не собираюсь потратить всю оставшуюся жизнь на то, чтобы обсуждать мое шале с…

— А я живу в номере.

Родни был настолько расстроен, что едва мог продолжать. Последовала пауза, и, несмотря на очевидное отсутствие интереса ко всему, что хотел сказать Родни, Берилл в конце концов почувствовала себя обязанной что-нибудь сказать.

— Ну и? — нетерпеливо спросила она.

— Это администраторский номер, но все равно просто номер.

— Родни, ради всего святого. Ты думаешь, мне не насрать?

Родни мог бы объяснить, что исходное условие судейского совета шоу «Номер один» заключалось в том, что все трое судей равны. Он мог бы указать на то, что у него в контракте прописана гарантия на абсолютный паритет в отношении путешествий, бонусов, питания и размещения. Он мог бы упомянуть, что ему осточертело, что к нему относятся как к судье второго сорта и что когда-нибудь они зайдут слишком далеко. Но он ничего такого не сказал, потому что в этот момент у Берилл зазвонил телефон.

Не удостоив Родни даже короткого кивка с извинениями, она свернула разговор, открыла украшенный бриллиантами микротелефон и отвернулась, оставив Родни топтаться на месте, прежде чем отправиться в комнату для завтраков на совещание.

— Мам, ты сука чертова! — с такой яростью крикнула Присцилла, что уходящий Родни услышал эти слова. — Ты действительно пригласила Глема на мою вечеринку?

— Привет, дорогая, как дела? Устроилась в Лондоне, перелет не слишком утомил?

— Ты пригласила Глема на мою вечеринку?

— Глем роскошный малый, дорогая. Он просто душка.

— На мое восемнадцатилетие, мама! Для тебя что, все должно быть поводом для фотосъемки?

— Мне нравится Глем.

— Он просто дерьмо, и ты тоже! Ты не смеешь приглашать Глема-Шлема на мой день рождения!

Глем был финалистом предыдущего сезона шоу «Номер один», во время которого у него с Берилл завязался флирт. Глем раньше работал стриптизером, по данным газет нечеловечески оснащенным всем, что необходимо для этого занятия (информация о чем просочилась в прессу из пресс-офиса шоу «Номер один»). Ходили слухи, что член у Глема был не просто большой, а огромный, словно кувалда, отсюда и кличка Глем-Шлем. Глем не выиграл конкурса, но, к превосходно сыгранному «удивлению» и «ужасу» Кельвина, подошел к этому очень близко. Потом он пробился благодаря хиту на тему песни «Sledgehammer» Питера Габриэля и сейчас вел игровое шоу на кабельном телевидении под названием «Бикини-пляж». Глем был единственным из двенадцати финалистов предыдущего сезона, получившим хоть какой-то контракт в шоу-бизнесе.

— Мама, ты с ним трахаешься? — спросила Присцилла.

— Не смей так говорить. Ты говоришь со своей мачехой! Конечно, я с ним не трахаюсь. Помимо всего прочего, моя вагина еще не закончена. Он милый, но не более того, и к тому же накачанный. Мне нравятся мужчины с хорошо развитой мускулатурой.

— Ты такая жалкая. Ему ведь двадцать пять лет, а тебе типа за сотню, и я не хочу, чтобы этот немецкий вонючий ходячий член был на нашей вечеринке.

— Но он там будет. Мне нужно держать марку, а мы с Глемом выглядим очень сексуальной парой на фотографиях.

— Мама, черт возьми! Это моя вечеринка! Моя и Лизы Мари!

— А я, черт возьми, твоя мачеха! И ты будешь делать то, что тебе скажут!