Предательство - Карин Альвтеген Страница 53

— Так просто? И человек действительно ничего не может сделать сам для того, чтобы вызвать любовь или сохранить ее?

Она не ответила. Не могла.

— Разве такое невозможно?

— Я не знаю. Я не эксперт.

— А что такое предательство? И почему от него так больно, если известно, что тот, кто предает, ничего с этим поделать не может? Что это просто любовь, которая приходит, когда хочет?

Усталый мозг отчаянно пытался уследить за его логикой.

— Предательство — это когда обманывают. Когда тот, кому ты доверяешь, лжет тебе в лицо.

— То есть когда он спит с кем-то и рассказывает об этом тебе, это нормально?

— Конечно нет.

— А должно быть, да. Он же, как ты говоришь, не может сам решить, влюбляться ему или нет. Так что, если он сознается, все должно быть хорошо?

Она вздохнула:

— Одно дело — влюбиться, другое — то, как ты при этом поступаешь.

— То есть то, что он любит другую, — это не предательство?

Его вопросы начали по-настоящему раздражать ее. Построй собственную жизнь и тогда увидишь, легко это или нет.

— Я не знаю. Ты можешь одолжить мне какую-нибудь одежду?

— Ты имеешь в виду, что если человек разлюбит того, кого должен любить, то лучше об этом не говорить и продолжать притворяться, что все как всегда.

Она молчала.

— Разве это не предательство? Когда тот, кто по твоим представлениям любит тебя, не уходит только из чувства долга и уважения.

Она снова уперлась взглядом в пол.

Он продолжал:

— А люди, которые прожили вместе всю жизнь и счастливы? Если все так, как ты говоришь, то им просто повезло? И к их собственным действиям это не имеет никакого отношения?

Так и не дождавшись от нее ответа, он встал и подошел к окну. Постоял спиной к ней. Тяжело вздохнул, вернулся и снова сел.

— Таким образом, ты не веришь, что можно научиться любить другого, решить, что полюбишь именно его, а потом постараться это сделать?

— Нет, не верю.

Она ответила. И теперь хочет уйти.

Он сидел, опустив голову и держа руки на коленях. Наивный. Он думал, что любит ее, но он ее не знал, даже имя ее было ему неизвестно.

— Пожалуйста, дай мне какую-нибудь одежду.

Он снова медленно поднял на нее глаза. На лице откровенное разочарование.

— Ты торопишься?

Они долго смотрели друг на друга в тишине, она первая отвела взгляд, развернулась и вышла в кухню. Ой не врал, ее одежда действительно лежала замоченная в раковине.

Кретин.

Возвращаясь, она встретила его в прихожей, он протянул ей джинсы и красный пуловер. Она с благодарностью взяла одежду.

— Отлично. Я потом тебе это пришлю.

Не отреагировав, он кивнул в сторону ванной:

— Можешь переодеться там.

— Спасибо.

— Только вот что...

Она уже зашла в ванную.

— Я отвезу тебя, куда скажешь, но до того, как мы поедем, я очень хочу показать тебе кое-что. Может быть, ты сделаешь это ради меня на прощание? Это займет всего пару минут.

Все, что угодно, лишь бы он открыл дверь.

— Конечно. А что это?

— Это не здесь, на улице.

Еще лучше.

Она переоделась в ванной. Он звенел ключами в прихожей, и она старалась действовать как можно быстрее. Когда она вышла, на нем уже были туфли и куртка, и, наклонившись, она тоже быстро обулась. Он неподвижно ждал у входа, держа в руках пакет, который принес с собой из багажника.

— Ты готова?

Она кивнула.

— Ты обещаешь, что посмотришь на то, что я хочу показать?

Она снова кивнула.

— Честно?

— Да.

Выпусти же меня, черт бы тебя побрал.

Он вышел на лестницу и зажег свет. На выключатель он нажимал четыре раза, хотя тот сработал с самого начала. Но, закрыв первый замок, он вернулся к выключателю и снова нажал на него — и поворачивая очередной ключ, проделывал то же самое. Она с изумлением наблюдала странную процедуру и одновременно думала, куда поедет. Было бы куда проще, если бы у нее был с собой бумажник.

Они молча спустились по лестнице. Она впереди, он сзади. На первом этаже он ее обогнал, и она заметила, что, прикасаясь к дверной ручке, он закрыл ладонь рукавом свитера.

Потом они вышли на улицу.

— Это там, возле деревьев.

Она заколебалась. Прогулка практически по лесу.

Ты обещала.

Что-то в его голосе заставило ее подумать, что лучше не нарушать обещания.

— А что это?

— Увидишь. Это очень красиво.

Они пошли. Дорога спускалась вниз, и вскоре впереди между деревьев она заметила какой-то водоем. Он молчал. Он говорил «возле деревьев», но прогулка получалась намного длиннее. Она уже собралась сказать ему, что замерзла и поэтому дальше не пойдет, но он ее опередил:

— Вот. Это там.

Дом с какой-то вывеской, но темнота не позволяла ее прочитать. Железные ворота, вокруг забор. Сойдя с тропинки, он подошел к забору и приподнял его секцию примерно на полметра. Кивком велел ей подлезть снизу.

— Сюда правда разрешено заходить?

— Конечно, я делал это много раз. Не беспокойся, что испачкаешь брюки.

Ей не хотелось туда лезть, но она обещала. И если она откажется, в город ей придется идти пешком. Вздохнув, она встала на четвереньки, пролезла под забором, поднялась и отряхнула колени.

Он пролез следом.

Она огляделась. Лодки, накрытые брезентом. «Вход запрещен». И вывеска, на которой теперь можно было прочесть «Лодочная станция «Орстадаль».

— Куда мы идем?

— Вон на тот причал. Тот, что справа.

Без куртки было холодно, и пока они пробирались между лодками ко входу на пристань, ее била дрожь. Но вот они вышли на пристань, и она, как и было велено, направилась к правому причалу. Он шел следом. Дойдя до края причала, она остановилась и посмотрела вокруг. Справа лес, слева на другом берегу — огни Сёдермальма.

Она оглянулась:

— Что ты хотел показать?

Он смотрел на черную воду, словно старался как можно дольше потянуть с ответом:

— То, что ты никогда раньше не видела и не переживала.

— Что же это?

Нетерпение. И холод.

Он стоял не шевелясь. Потом приложил руку к своему сердцу.