Декоратор. Книга вещности - Тургрим Эгген Страница 52

— Это «Кухонная Одиссея 2001», —декламирует начальник производства с нескрываемым сарказмом.

— Именно так. Новый взгляд нового тысячелетия.

Повисает неестественная тишина. Готов поспорить, мои собеседники только отбыли какой-нибудь семинарчик, в названии которого не обошлось без «нового тысячелетия» и «нового мировоззрения». Посмотрим, как они запоют теперь, встретившись с этими «новинками» лицом к лицу.

— Слово в слово моя мысль! — восклицает по прошествии некоторого времени директор по пиару, и все с облегчением смеются.

Жаль только, что мне пришлось сказать это самому, огорчаюсь я про себя. Вслух же сейчас надлежит говорить вещи бесспорные и лёгкие для понимания.

— Давайте подумаем, чьё рабочее место самое эргономичное. Очевидно, что не у домашней хозяйки, или кто там хлопочет на кухне. Самое эргономичное в мире рабочее место создано в джазбанде, для ударника. Он сидит, вокруг него полукругом расставлены круги и цилиндры, и до каждого из них он может дотянуться. Это входит в условия, ведь если он до какой-то тарелки не дотягивается, то не может работать. Так?

Наконец-то они забыли происшествие с компьютером. Не быстро, скажу я вам. Эту победу я посвящаю тебе, Сильвия. Как жаль, что тебя нет здесь сейчас, что ты не видела моего триумфа! Аналогия с ударником родилась спонтанно, ну а дальше всё катится на автопилоте, сплошная импровизация, вдохновенный блюз, раз уж мы перешли на эту терминологию. Попадание стопроцентное.

— Вот тут он прав, — крякает начальник производства и добавляет смущённо: — Я сам играю.

— Ты как-то назвал эту серию? — спрашивает директор по пиару, с некоторым, как мне кажется, рвением.

— «Радиус», — отвечаю я. — Как ещё назовёшь такой рисунок.

— Название не тянет.

— Почему? Оно внятно формулирует идею.

— Оно конечно так, только само слово... немодное.

— Как понять «немодное». Радиус — это расстояние от центра до окружности. Если есть круг, у него есть радиус. Мода здесь ни при чём.

— Хестхолм хочет сказать, — на правах начальника вступает Йесхейм, — что название должно звучать, чтобы сразу, значит, понятно было: вещь ультрасовременная, другой такой нет. Как ты сказал? Новый взгляд нового тысячелетия?

— Ты ищешь что-нибудь типа «Миллениума», да? — спрашиваю я.

— «Миллениум» гораздо лучше, — светлеет Хестхолм. — Он прямо по мозгам бьёт.

— Мне нелегко с вами согласиться. Это слово затаскали до дури. Думаю, в одной Норвегии наберётся штук семь-восемь меринов с сим потрясающим именем. Не знаю, как вам, а мне бы не хотелось рекламировать «Миллениум» уже даже через год, допустим.

— Согласен, — кивает директор по маркетингу.

— Но я готов подумать над другим названием, — предлагаю я.

— Вообще-то это наша работа, — произносит Йесхейм под одобрительные кивки остальных.

— Если мы закончили с концепцией, я хотел бы перейти к практическим аспектам, — с этими словами начальник производства обводит взглядом присутствующих и останавливается на мне, я киваю с энтузиазмом.

— Я правильно понял, что гарнитур будет из гнутого ламината?

— Да, правильно. Речь идёт о двух полукруглых створках, одна из которых неподвижна, а вторая отъезжает — она имеет чуть меньший радиус. Сверху и снизу створки крепятся к алюминиевым направляющим, которые служат полозьями для открывающейся дверцы. Это дело техники, но мне такое решение представляется гораздо более привлекательным, чем ставить подшипники.

— Это безумно дорого, — с полоборота заводится начальник производства. — Подшипники стоят огромных денег, и с ними возни не оберёшься.

— Такая конструкция гарантирует, что дверца будет ходить без усилий и не застревать.

— Может быть, да вряд ли нам такое потянуть. И ещё одно. Чтобы эти две, как ты говоришь, створки, заходили друг в друга, требуется точность до миллиметра, а я сомневаюсь, чтобы мы, при наших нынешних обстоятельствах, могли дать такие гарантии.

— По-моему, Йонсен, твоя позиция далека от того, что называется конструктивным партнёрством, — вмешивается Йесхейм. — Лично я готов заказать и чертежи, и смету под эти эскизы, в том числе обсчитать и вариант с подшипниками.

— Слишком дорого, — пирается Йонсен.

— Не будем спешить с выводами. Сначала надо узнать, сколько это стоит.

— Мой проект не привязан к подшипникам, — добавляю я. — Годится пластмасса высокого качества полировки. В любом случае физическая нагрузка на дверцы будет меньше, чем в традиционных системах крепления дверей. Но вот что мне действительно важно, с точки зрения эстетики: дверцы должны отъезжать на место, а ни в коем случае не хлопать.

— Ты имеешь в виду пружину? — уточняет Йонсен.

— Да. Или, что лучше, доводчик, который приходит в действие, как только отодвигают дверцу.

— Прошу прощения, — вклинивается Йесхейм, — но ты предлагаешь придумать некую систему, которая автоматически закрывала бы все дверцы, так?

— Да. Если половина шкафов будет стоять нараспашку, весь дизайн пойдёт, как говорят, коту под хвост.

— Впервые о таком слышу, — отдувается Йонсен.

— Такое устройство есть почти во всех холодильниках, сами понимаете.

— Нельзя ли предположить, чисто гипотетически конечно, что владельцу кухни самому не понравится вид распахнутых шкафов и он закроет дверцы? — спрашивает специалистка по маркетингу.

Я отвечаю улыбкой.

— Предположить можно, но возникновение такой ситуации лучше предотвратить.

— Тоже недешёвая затея, — бурчит Йонсен.

— Возьми это тоже на карандаш, — распоряжается Йесхейм. — Если мы станем обсуждать каждую деталь, мы никогда не закончим.

— У меня другой вопрос, — говорит директриса по маркетингу с такой ядовитой улыбочкой, как будто она разгадала-таки, в чём порочность всей затеи. — Вместительность. Очевидно, что в цилиндрический шкаф помещается гораздо меньше, чем в прямоугольный тех же габаритов. Так?

— Возможно, — отвечаю я.

— Возможно?

— Мы же говорим не о формальной разнице в квадратных сантиметрах, а о вместительности. Насколько практичны с точки хранения пятнадцать сантиметров в самой глубине шкафа, что нижнего, что верхнего? Прямо скажем, не особенно. Там собирается то, что не нужно, или вещи, которые хозяева считают потерянными, потому что не находят их.

— А в твоём варианте?

— У меня не будет ничего «в глубине», потому что во всех шкафах — вращающиеся карусели. Штанга, к которой крепятся корзины с продуктами или полки со скатертями и всякими кухонными принадлежностями. Кстати говоря, я думал о том, что хорошо бы сделать отдельные цилиндры под тарелки стандартного размера с пружиной в днище, как иногда делают в профессиональных кухнях. Это простейший способ хранения тарелок.