Как ограбить швейцарский банк - Андреа Фациоли Страница 52

Но в тот день, после завтрака, он выглянул из окна и увидел сухие ветки деревьев, дождь на сером тротуаре.

Он сказал лишь: – Зима.

Но Лина поняла. Он тоже потерял надежду.

Маттео сразу вернулся в свою комнату и не показывался до полудня. Она попросила разрешения прогуляться по кварталу. Элтон согласился: в последний раз они выходили три дня назад. Лина уже привыкала к тюремному распорядку. Они носили зимнюю одежду, купленную Элтоном, ели то, что хотел он, выходили из дома только вместе с ним.

Под зонтиком Элтон и Лина обошли квартал. Она не сказала ни слова. Элтон привык к их молчанию. Он считал эти прогулки неизбежным риском. Было и без того довольно трудно справляться с ситуацией так, чтобы у заложников не случился нервный срыв. Но в общем, место было довольно надежное. Он навешал лапшу на уши соседям по дому, поведав им о нервном истощении и о реабилитации. Элтон знал: ничто, как болезнь, не заставляет людей держаться на расстоянии.

Лина шла и смотрела по сторонам.

Ей казалось, что она видит все впервые.

Вот мужчина надевает на ходу плащ. Вот мальчик бежит, другой мальчик на велосипеде, в оранжевой накидке. В домах свет горит, словно люди празднуют приход зимы.

И конец надежды.

Или точнее: был еще шанс, что ограбление пройдет удачно. Но потом Сальвиати и Контини придется разбираться с Форстером. В своих разговорах Лина и Маттео больше не упоминали об этих вещах. В первое время они постоянно взвешивали все «за» и «против». Впоследствии они стали вести себя так, будто пребывание в плену не имеет смысла, словно это способ существования, не имеющий никакой практической функции.

Элтон был всегда с ними. Он или другой человек Форстера, тип с угодливыми повадками, который постоянно поправлял очки на носу. Лина игнорировала обоих, но догадывалась, что они способны на все.

После прогулки Элтон уединился на своей территории. Маттео, как увидела Лина, сидел за кухонным столом. Он играл в судоку Он посвящал кучу времени этим занятиям: кроссвордам, ребусам и играм в слова. Лина предпочитала смотреть телевизор.

– Дождь еще идет? – спросил Маттео.

Он знал ответ, конечно. Скорее всего, в последний раз смотрел в окно минут пять назад.

– Да, погода никудышная, – ответила Лина. – Но это ничего не меняет.

Нет нужды терять надежду из-за того, что идет дождь, говорила она ему. Твоя надежда и мне помогала.

– Начнутся холода, – сказал он.

Скоро наступит декабрь. Это изменит все.

– Было бы хорошо как-нибудь сходить в кино…

Он поморгал, не понимая. Потом ухватил смысл фразы.

– Да. Мы туда ни разу не ходили.

Там, снаружи, еще есть жизнь, и мы должны ее пробовать на вкус. Рано или поздно.

– Почему бы нам не приготовить что-нибудь вкусное вечером?

Не унывай, не вешай нос.

– Да, так мы забудем про дождь.

Я ничего тебе не обещаю. Но попытаюсь вернуть себе немного надежды.

Любили ли они друг друга?

Время от времени они задавались этим вопросом. Не вслух, естественно.

Им надо бы расстаться, хотя бы ненадолго, побыть вдали друг от друга. А потом сделать что-нибудь обыденное, например – сходить в кино, поужинать в ресторане. Возможно, один из них мог бы опоздать на свидание.

Но всего этого не было. Это было снаружи.

Большую часть времени они вообще не думали об этом. Порой в нескольких словах, которыми они перебрасывались вполголоса, или даже в одном лишь взгляде они улавливали начало свободы. Возможно, в пустоте их дней где-то не сдавалось чувство. Они вели азартную игру, где на кону неизменно стоит роман, который вот-вот завяжется.

– Марелли собирался сказать это или нет?

– Какая разница?

– По-моему, он просчитал каждое слово.

– С тобой не поспоришь…

Контини и Франческа ели паэлью. Они сидели в квартире Франчески, в Локарно, и это был один из их особенных ужинов. Ингредиенты никогда не менялись: курица, колбаска, чеснок, лук, щепотка шафрана и россыпь креветок. В одну из первых встреч они ели похожую паэлью. Для Контини, с его любовью к ритуальности, было важно каждый год устраивать такой ужин.

Но тем вечером сыщик был рассеян. За последний месяц он согласился взять пару мелких расследований: дело с разводом и серию краж в магазине бытовой техники, где надо было без шума выяснить, кто из сотрудников организовал себе прибавку к зарплате. Он выправил тревожную ситуацию со своим счетом в банке, но в душе не чувствовал себя свободным.

Слова Маттео Марелли не давали ему покоя. Теперь, когда мы вернулись к началу, когда мы должны ждать и когда мы там, где все должно было еще произойти. Почему, подав знак, он начал фразу, которую не мог произнести? Теперь, когда нас держат в плену в… и тут же Элтон его прервал. Марелли, конечно, знал, что Элтон вмешается. Но тогда зачем начинать фразу?

– Не знаю, – сказала Франческа, – может быть, он решил, что Элтон отвлекся.

– Не думаю.

– Но тогда почему?

– Не знаю, Франческа, не знаю. Для меня этот намек – тьма кромешная.

– Но почему ты продолжаешь об этом думать?

– Я много раз переслушал запись. На мгновение однажды мне показалось, что я что-то понимаю.

Франческа наполнила бокалы красным вином. По такому случаю она купила риоху Ей хотелось бы провести вечер без разговоров о Сальвиати и ограблении, но для Контини это, похоже, стало навязчивой идеей. Он и Сальвиати сначала вдрызг разругались, но потом помирились.

– Знаешь, Контини, а я думала, ты забудешь.

– А?

Франческа вздохнула.

– Я думала, что в этом году ты забудешь про паэлью.

– Да разве такое возможно!

– Для меня этот год еще более особенный. Когда мы познакомились, я училась, а теперь закончила. Похоже на конец какого-то этапа.

– Это правда. – Контини сосредоточился. – А теперь?

– Не знаю. Хочу делать что-нибудь новое, видеть разные места и открывать разных людей. Но как знать, где мы окажемся через год…

– Мы окажемся здесь.

Франческа кивнула. Выпила глоток вина. Мужчина, который читает только Данте, который слушает французские песни на кассетнике, который живет с лисами и который… который ведет тебя за собой обчищать банк. Как она умудрилась найти себе такого мужчину?

– Мы должны помочь Жану в этом деле, – говорил Контини. – Потом у нас с тобой будет время, чтобы побыть наедине.

– Конечно… мы должны дождаться конца декабря, я знаю.

– Ты сказала, что тебе хотелось бы попутешествовать?