Дорога. Записки из молескина - Марианна Гончарова Страница 52

– Это, – говорю я важно, запихивая в рот мамин кусочек лимона и кривясь от кислого, но приятного, – традиция. Даже ритуал. И попрошу к этому относиться с уважением.

Так вот, о разных культурах, традициях и ритуалах.

Словом, наш Алеша вместо того, чтобы вместе с толпой зрителей дернуть на другую сторону улицы, пошел, как писал незабвенный многоуважаемый С. Довлатов, неверной дорогой. Где прямиком на Алешу, честно дождавшегося зеленого света светофора, к тому же ступившего на «зебру», вдруг из темноты улицы вылетела ревущая и горячая, как необъезженный конь, огромная иномарка. Парни – эге-гей! – гуляли: лето, молодость, вечер, ура, из машины оглушительно гремели барабаны, пел дудук, сладким голосом что-то голосило про любовь… (А я в это время с толпой, окружившей только что блиставшего на сцене Романа Карцева, забыв о своих родительских обязанностях, беспечно плелась в «Меццо»!) Слава богу, ангел-хранитель, которого, не очень надеясь на меня, Алешина жена Леночка молила ежедневно, чтобы хранил Алешу и его руки, схватил его за шкирку и втянул обратно на бордюр. Дикая иномарка с плясками, гиканьем и ветром просвистела мимо. И поскольку Лена молила только про ручки, ангел-хранитель не учел, что ножки для выступления в большом зале консерватории тоже нужны. Короче – когда я беспечно ввалилась в «Меццо», Алеша стоял на улице с вывихнутой от резкого шага назад ногой и не мог на нее ступить. Он поймал такси и кое-как добрался до гостиницы. Там – о, великая сила Интернета – он прошел обследование по скайпу. Его теща, Леночкина мама, к счастью врач, сидя перед экраном в Одессе, велела наступить на пятку, повернуть ногу так и эдак, согнуть, помять, покашлять зачем-то и вынесла вердикт – перелома нет. А потом примчались мы, стали Алешу лечить, кормить. Мы вместе выпили чаю. И я отобрала и съела все лимонные дольки из всех чашек. Из Алешиной тоже. Потому что мы все были свои и потому что it’s a tradition, even a ritual.

На следующий день в филармонии ведущая, высокая и торжественная девушка, подала Алешину хромоту так красиво и элегантно, что, даже если бы ничего не случилось и он не потянул бы мышцу, ему все равно можно было бы выйти на сцену, ритмично прихрамывая, потому что это только повысило интерес к пианисту и украсило его образ. Она сказала:

– Вчера случилась неприятность, но сегодня, – голос коферансье величественно взлетел над залом, – но сегодня Алексей Ботвинов, как лорд Байрон, загадочный, талантливый и хромой, все-таки выступит на этой сцене…

И его сиятельство таки выступил, и как выступил! Божественный Рахманинов звучал как впервые! Только выходить на аплодисменты Алеше, судя по всему, было тяжеловато.

Вот такие вот дифферент калчерз…

(Сегодня, когда я перечитываю эти строки, правлю, причесываю, чтобы потом отослать рукопись редактору, мне позвонил Алеша. У него родился сыночек. Абсолютная копия папы, с длинными музыкальными пальцами. И я попросила, нет, я даже потребовала, чтобы через два месяца, когда мы встретимся с Алешей и его семьей, малыш уже умел играть на рояле.)