Богоматерь лесов - Дэвид Гутерсон Страница 52

Отцу Коллинзу было неловко разговаривать с девушкой, лежа в спальном мешке в трусах и футболке. Может быть, она просто ненормальная: сидит у него на кровати бледная как смерть и донимает его разговорами о дьяволе — безумная сирена, обольстительница, посланная разрушить его жизнь, уничтожить его как священника. А может, и нет. Он не знал. Но что она делает в его постели?

— Послушай, — попросил он, — давай отложим этот разговор. Все это становится несколько странным.

— Странным?

— Не забывай, я священник, а ты юная девушка. Сидишь у меня в постели среди ночи. Что, если бы нас увидели сейчас твои телохранители? Согласись, со стороны это выглядит странновато, если не сказать подозрительно. Люди сказали бы, что это непозволительно. И безнравственно. Если нас сфотографировать, моей карьере конец. Мне придется оставить свою должность.

Энн свернулась клубочком, точно нераскрывшийся бутон или улитка.

— Я здесь не для… этого, — сказала она.

— Вот и прекрасно, — ответил священник. — Ведь я дал обет безбрачия.

— Я пришла, чтобы вы совершили обряд крещения, святой отец.

Отец. Он невольно почувствовал себя уязвленным отсутствием интереса с ее стороны, которое граничило с отвращением. Хотя, если подумать, он старше нее почти вдвое. Долговязый насмешливый священник с редеющими волосами.

— Крещение? Прямо сейчас? Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас совершил обряд крещения?

— Если можно.

— К чему такая спешка?

— Я не хочу умереть некрещеной, святой отец.

— Энн, я не думаю, что ты умрешь сегодня ночью. А если ты внимательно почитаешь катехизис, ты поймешь, что тем, кто скончался, выразив желание принять крещение, тоже уготовано место на небесах.

— Но там написано, что для этого я должна раскаяться в своих грехах и творить добрые дела.

— Верно.

— Поэтому, может быть, лучше я приму крещение?

— Но это нельзя сделать прямо сейчас. Это невозможно. Ты должна пройти катехизацию. Специальные занятия для тех, кто готовится принять крещение. Обычно на такую подготовку уходит около года.

— Думаю, я готова уже сейчас, святой отец.

— Почему?

— Я видела Пресвятую Деву.

— Если я соглашусь совершить обряд крещения немедленно, это равносильно признанию истинности твоих видений. Это значит, что я как священник ручаюсь за тебя, выражаю тебе свою поддержку. Но я не могу этого сделать.

— Почему?

— Потому что я не уверен в подлинности твоих видений.

— А что нужно, чтобы вы поверили?

— Нужны… хм… веские доказательства. Доказательства, которые выявит процесс расследования. Неопровержимые факты, не вызывающие сомнений. Тогда я поверю.

— А свидетельства Бога вам недостаточно, святой отец?

— Твои видения, Энн, и Бог не одно и то же.

— Значит, вы мне не верите?

— Нет.

— И вы не поможете мне построить церковь? И отказываетесь крестить меня?

— Как только рассеются мои сомнения, я готов делать и то и другое.

— Тогда, — сказала Энн, — я пропала.

В воскресенье Тому Кроссу досталась паршивая смена; он сидел у смотрового окна в коридоре санчасти и ждал, пока раздетый донага заключенный исторгнет из себя воздушный шарик с кокаином. Заключенный лежал на полу спиной к Тому и спал. Его волосы были заплетены в грязные косички. Во сне он поменял позу, и Том подумал, что он похож на зверя в клетке: в его вялых, безжизненных движениях почти не осталось чувства собственного достоинства. Это был ленивый, грузный тип тридцати с лишним лет с сизыми выпуклыми рубцами на плечах и на спине и шелушащимися от псориаза локтями. Наблюдать, как он мечется в беспокойном сне, было невыносимо скучно. Страдая от вынужденного безделья, Том то погружался в дремоту, то рассеянно поглядывал на часы, тут же забывая, который час они показывают. Он массировал шею, размышлял об Элинор и о Тэмми из «Большого трюма», думал о том, что залез в жуткие долги, вспоминал, как Джабари отмывает унитаз, ее шоколадно-коричневые руки в желтых резиновых перчатках, длинноволосую девушку из будки на автомобильной стоянке, ее пышную грудь под форменной блузкой, женщину, которая набивала рот орехами и сухофруктами, ее толстые ноги, обтянутые черным эластиком. Он вспомнил позеленевший череп Ли Энн, ее заколку для волос, длинную бедренную кость и лохмотья накидки от дождя. Краткую речь Энн из Орегона, тьму, что упадет на мир, корыстных, алчных, праведников, женщину, что избавилась от бородавок и бросила курить, собственную нелепую записку. Энн с мегафоном, Энн на коленях, Энн в трансе.

Скука и пустота. Сожаление и чувство вины. Том вытащил карманную Библию, которую потихоньку взял со стола медсестры, и принялся изучать предметный указатель. Он состоял из трех частей: ПОМОЩЬ — Гнев, Гордыня, Грех и так далее; ЖИТЕЙСКИЕ ПРОБЛЕМЫ — Беды, Волнения, Тревоги; ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ КАЧЕСТВА И ДОБРОДЕТЕЛИ ХРИСТИАНИНА — Долг гражданский, Невинность, Мужество, Полнота жизни, Прилежание, Удовлетворенность. Из любопытства он отыскал рубрику Критическая ситуация, где обнаружил сначала отсылку к псалму 120: «Возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя», а затем к Евангелию от Матфея 6:28: «Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут».

«Полевые лилии? О чем это?» — удивился Том. Он посмотрел на Превратности судьбы: «Не две ли малые птицы продаются за ассарий?» Развод: «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает». Беспокойство: «Не заботьтесь о завтрашнем дне». Несчастье: «Межи мои прошли по прекрасным местам». Грозящая опасность: «Перьями Своими осенит тебя». Потерпевшему неудачу: «Но за Тебя умерщвляют нас всякий день». Арестант испражнился, и Том поспешно натянул резиновые перчатки, вставил в нос затычки и надел хирургическую маску. Он открыл дверь и принялся обследовать фекалии при помощи специальной пластиковой палочки. Никакого кокаина он не обнаружил.

— Думаю, можно возвращаться, — сказал он заключенному и сунул ему пачку стерильных салфеток.

Том вышел в коридор, выбросил палочку и перчатки в бак для использованных материалов, расписался за одежду заключенного и отнес ее своему подопечному.

— Одевайся, — сказал он.

— Черт! — сказал заключенный.

— Вымоешься, когда вернемся в главный блок, — сказал Том.

Они вышли из камеры. Том заполнил в регистрационном журнале графы «Время» и «Результаты осмотра фекалий» и поставил свою подпись. Выйдя из санчасти, они бок о бок пересекли двор. Моросил мелкий дождь; в черноте за колючей проволокой и сторожевыми вышками и в высоких освещенных стенах тюрьмы было что-то средневеково-тевтонское. Варвары-готы в волчьих шкурах, штурм крепостного вала, котлы с кипящей смолой.